— Чем же кормились?
— Только тем, чем хозяева могли поделиться. За всю войну никто никого не попрекнул куском хлеба. А в сорок третьем немцы в страхе перед партизанами выжгли дотла ту половину Хоромного, что была ближе к лесу.
— Как же вы выжили?
— Расселились по погребам да по землянкам. Так вот и дождались прихода Красной Армии. А как прогнали врага, поклонились украинцы освободителям в пояс и подались за реку Снов на родные пепелища, чтобы начать все сначала.
— Ну а дальше?
— Государство выделило пострадавшим лес. Когда начали рубить дома, на помощь елинцам пришли хороменские старики плотники. А как подоспело время сева, хороменцы поделились своими семенными припасами.
Мы были вместе в беде, вместе и в радости.
Три дороги ведут к Жёведе: одна — из России, вторая — с Украины, третья — из Белоруссии. И все они сходятся у монумента Дружбы народов.
Когда люди со всей округи съезжаются сюда на традиционный праздник «Узоры дружбы», я легко читаю в этом людском море по рушникам, кто кому преподносит в знак дружбы свой каравай. Рушник с растительным орнаментом — это исконно украинский, Белорусский украшен орнаментом геометрическим. Русский же не похож ни на тот, ни на другой — у него свой рисунок. Одно только общее у рушников: два главных цвета — красный и черный. Общими радостями и печалями выткано полотно судьбы наших народов...
Округа наша совсем недалеко от Чернобыля — всего каких-нибудь сто километров. А сейчас, мне кажется, еще ближе стала к нему, потому что всем сердцем приняла его боль. В те трудные дни мы жили одной мыслью: как помочь пострадавшим. Работали на субботниках в фонд помощи Чернобылю. Строили дома для переселенцев. И вот уже иду я новой улицей белорусского села Ленине, обсаженной молодыми березками, липами, каштанами. Живут сейчас здесь 75 семей, переселившихся из села Острогляды Брагинского района Гомельской области. Добротные, кирпичной кладки дома смотрятся весело. В палисадниках — буйство цветов, на участках уже успели прижиться саженцы яблонь и груш.
Вспоминаю давнишний разговор с директором сельского музея дружбы народов в украинской Сеньковке Владимиром Журавлевым. Я тогда спросил его, какой он национальности. И в ответ услышал:
— В Завидовке меня считают белорусом — по отцовской линии. В Сеньковке же полагают, что я украинец — по матери. Ну а в Новых Юрковичах говорят: раз точно не знаешь, кто ты — украинец или белорус, значит, русский. Выходит, что везде я свой человек.
Что правда, то правда: все мы тут свои — по корню, по духу, по крови.
Всякий раз, когда я вслушиваюсь в людской гомон праздника «Узоры дружбы», меня не покидает ощущение, что люди вокруг говорят не на русском, не на украинском, не на белорусском языках, а на каком-то общем, понятном для всех. В редком по красоте звучания этом говоре сливаются воедино певучесть украинского, мягкость белорусского, степенность русского. Как полесский пейзаж, течет плавно и широко, все «акая» да «якая», людская речь, завораживая рисунком словесной вязи. В этом говоре можно уловить немало слов и оборотов, идущих от языка, на каком творил, «аще кому хотяше», великий поэт славянской древности Боян вещий, перед которым преклонялся даже сам автор «Слова о полку Игореве». Кстати, единственный в стране памятник Бояну воздвигнут в нашем краю — в старинном городе Трубчевске на Брянщине, где княжил во времена Игоревы его брат «буй-тур Всеволод». А оба они — Игорь и Всеволод — были, как известно, одного гнезда — Святославова.
Вот как заговорил-заворожил, вот в какие дали увел меня за собой говор моего края.
Недавно сотрудники кафедры русского языка Ленинградского государственного педагогического института имени А. И, Герцена выпустили по материалам своих диалектологических экспедиций в пограничные с Украиной и Белоруссией районы Брянщины «Словарь брянских говоров». Один экземпляр ученые кафедры подарили мне. Подарили, думается, только за то, что заговорил с ними на родном брянском говоре: «Будя вам жацца — адныя книжкы али жалкъ?»
Последний раз на празднике я был прошлым летом. Тогда здесь проходил и фестиваль молодежи пограничных областей трех республик. Кажется, немало времени уже миновало, а перед глазами все еще гомонит, поет, шумит весельем яркое многолюдье. Лучшие фольклорные ансамбли представляют здесь народное искусство. Их выступления концертом, пожалуй, не назовешь. Самобытной картинкой крестьянской жизни предстает в исполнении русской «Дубравушки» деревенская свадьба со своими обрядовыми песнями. А какая свадьба может обойтись без оркестра! Словно по какому заговору, косы, грабли, вилы, пилы — простейшие орудия крестьянского труда, попав в руки участников оркестра «Веселый шум» из брянского села Новое Место, превращаются в музыкальные инструменты. «Барыню» сменяет «Лявониха», «Лявониху» — гопак. И тут же в праздничный хоровод вступают другие фольклорные ансамбли.