Ауаки, нараку, гули, нип, сепи и другие племена со всей страны в течение двух дней несколько раз проходили перед трибунами. Небольшие антракты заполняли выступления местных пожарных, демонстрирующих чудеса своего искусства, или ученых полицейских собак. Здесь даже выступил один швейцарский миссионер, который играл на рожке. В конце праздника руководитель торжеств объявил на английском, а потом и на местном языке результаты конкурса красоты. Победили ауаки из провинции Энга. Сумма премии держалась в тайне из опасения, как бы она не вызвала у недружественных племен зависть и ненависть. Ауаки вернулись в свою деревню счастливые, с обилием подарков, сокрушившие своих врагов более сильным оружием, чем заостренная стрела, — красотой своих одеяний.
Прыжок в 1000 лет
Мы отправились в селение Тари, расположенное к северу от Маунт-Хагена. Всю дорогу нас сопровождали рекламные плакаты, повешенные прямо между бамбуковыми хижинами. Был базарный день. Женщины несли продавать бататы, бананы и зеленые лимоны. Мы увидели молодую мать, которая жевала сахарный тростник и при этом кормила грудью молочного поросенка — пережиток тех времен, когда, если надо было выбирать между новорожденными ребенком и поросенком, жертвовали ребенком. Свинья здесь символ благополучия: ее мясо подают в торжественных случаях, а зубы — желанное украшение. Богатство мужчины прежде всего определяется по количеству свиней, а потом уже по числу жен, которых он смог приобрести благодаря своему имуществу. Надо быть крайне осторожным на дорогах — эти четвероногие всюду!
— Если переедете свинью, главное — не останавливайтесь, — советовали нам десятки раз. — Расправа может быть кровавой.
Почти постоянно, как здесь это обычно и бывает, шел дождь. Вечные туманы, грибовидные облака, стиснутые вершинами гор, всюду грязь и цветущие джунгли. Тут ничего не изменилось за долгие тысячелетия. Эти места — затерянные и незаселенные (как тогда думали) джунгли — в 1933 году открыли австралийцы, братья Ли, которые пришли сюда в поисках золота. Каково же было их удивление, когда они нашли орошаемую и хорошо возделанную долину, где жило более миллиона человек. Так мир с удивлением узнал о существовании народа, еще не простившегося с каменным веком. Белые боялись этих первобытных людей. Но все же не приходили в такой ужас, как горцы. Папуасы твердо верили: на землю вернулись души предков. За странную бледность и комичный вид папуасы считали белых богами, пока в один решающий момент не обнаружили, что у белых такие же вполне человеческие признаки, поразительно похожие на папуасские. Эпоха богов т кончилась, начался век колонизаторов. Идиллии не получилось. Папуасы — храбрые воины, защищались и силой своих колдунов, и своих стрел. Но против ружей миссионеров, от которых в этой проданной дьяволу стране не ушла ни одна душа, не устояли.
Тем не менее папуасы быстро учились. За несколько десятков лет этот народ (а вернее, народы — на острове живет 700 этнических групп, и каждая говорит на своем языке) сделал гигантский прыжок, равный нескольким тысячелетиям. И ныне молодая страна опасается, как бы в таком стремительном движении не растерять своеобразия. В наши дни и политики, и многие меланезийские, полинезийские и микронезийские интеллектуалы пытаются найти для этой части света какой-то средний путь, найти компромисс между традицией и модернизацией на западный лад. Но пока речь идет только о стремлении.
Долина Тари была открыта каких-то сорок лет назад! Но местные жители летают на вертолетах (они называют их «миксер Иисуса Христа») и так водят грузовики, будто никогда не делали ничего другого. Конечно, в предпринимательстве здесь пока главное слово за белыми. Но когда в соседней долине нашли золото, миллионерами стали и несколько туземцев. Остальные работают на кофейных плантациях или служат матросами на танкерах.
Как «исправляли» дикарей
На самолете национальной компании «Эйр Нью-Гини» мы летели над Сепиком, самой большой рекой острова. Здесь люди не такие черные, как в горах, одежда у них не такая агрессивно яркая, они не так крепко сбиты. Когда мы проезжали деревни, жители выходили из своих хижин на сваях, выставляли напоказ корзинки, статуэтки, могли спеть за несколько кин невеселую песню. Но сами оставались спокойными, немного сдержанными, скорее всего от безразличия. И не удивительно. Вот уже много лет по реке в деревню приходят толпы исследователей — этнографов, антропологов, социологов, все они страстно стремятся втиснуть туземцев в свои схемы, которые часто способны удовлетворить лишь руководителя их научной работы.