Однако в условиях постоянной доступности сладкого эта реакция только усугубляет беду: в ответ на снижение чувствительности тканей к инсулину сластена просто увеличивает потребление сахара. Процесс развивается по механизму положительной обратной связи, пока не выходит за пределы компенсаторных возможностей организма.
От жажды умираю над ручьем
При обоих типах диабета голодные клетки страдают от нехватки глюкозы, а тем временем кровь буквально переполнена этим веществом. Это сильно повышает осмотическое давление кровяной плазмы, что субъективно ощущается как постоянная жажда. Пытаясь избавиться от нее, человек все время пьет, причем часто даже не воду, а соки, газировки, сладкий чай — ведь его ткани требуют сладкого! Избыток воды пытаются вывести почки, чаще чем обычно наполняя мочевой пузырь. Обычно в процессе созревания мочи клетки почечных канальцев полностью убирают из нее глюкозу, но при «диабетических» концентрациях они уже не могут этого сделать, и в моче появляется сахар. В любом случае человек все время теряет воду и электролиты.
При диабете I типа все решается очень быстро: либо человек вскоре умирает от невозможности обеспечить тканям питание, либо начинает получать инсулиновую терапию. Конечно, несколько подкожных инъекций в сутки не может обеспечить того точного соответствия уровня гормона содержанию глюкозы в крови, которое обеспечивает естественный механизм. Поэтому больным помимо ввода инсулина приходится соблюдать строгую диету: быстро всасываемые простые сахара исключаются полностью (кроме ситуаций гипогликемии — резкого падения уровня глюкозы в крови), а потребление крахмалистых продуктов (хлеба, картофеля, круп и т. д.) жестко ограничивается и соизмеряется с количеством вводимого инсулина. Такая жизнь, что называется, не сахар, но по сравнению с тем, что ждало диабетика I типа меньше века назад, это безусловное спасение.
Диабет II типа развивается годами и десятилетиями и поначалу не сопровождается острыми осложнениями. Его конек — сосудистые патологии. Они не приводят к быстрой смерти, но нормальной жизни очень мешают.
Победа — за горами
Для обоих типов диабета показана большая роль генетической предрасположенности. Тем не менее между ними есть принципиальная разница. На развитие диабета I типа поведение больного практически не влияет. А вот в диабет II типа человек загоняет себя сам упорными многолетними усилиями — чрезмерным потреблением углеводов, малоподвижным образом жизни, ожирением. Около 80% больных диабетом II типа имеют избыточный вес.
Это выражается в эпидемиологии двух этих форм болезни. Диабет II типа сегодня составляет 85–90% всех зарегистрированных случаев диабета. (На самом деле его доля, вероятно, еще больше, поскольку в этом случае между началом болезни и ее выявлением часто проходят годы, в то время как первый тип выявляется обычно сразу же.) При этом, по данным статистических исследований, число больных диабетом II типа удваивается каждые 10–15 лет, и сегодня им болеют около 200 миллионов человек в мире. Число больных диабетом I типа тоже растет, хотя и не такими пугающими темпами, отчасти из-за общего роста числа аутоиммунных заболеваний, отчасти из-за постоянного снижения смертности таких больных, при применении современных методов лечения.
Пока что человечество не нашло ответа на этот вызов. Все методы лечения диабета компенсируют проявления болезни, не устраняя ее причины. Радикальный успех может быть достигнут, когда мы научимся восстанавливать разрушенную болезнью систему регуляции сахарного обмена. Но для этого нужен такой уровень понимания организма как целого, к которому наука пока не смогла даже подступиться.
Борис Жуков
Киплинг в Индии: бремя белого репортера
В отличие от Киплинга -новеллиста Киплинг-репортер совершенно неизвестен в России . «Вокруг света» впервые публикует на русском языке три репортажа классика. Фото вверху: AKG/EAST NEWS
Симла — 24 июня 1885-го
Только я взялся за перо, как на мою веранду запрыгнула зеленая обезьяна с розово-синим лицом и потребовала банан и хлеба. Следом за ней не преминуло явиться целое обезьянье семейство, состоящее из двадцати особей: косматые отцы с неуживчивым нравом и низкими голосами, отталкивающего вида мамаши со смахивающими на грошовых куколок младенцами на груди и дурно воспитанные подростки, из тех, кто вечно мешается под ногами, за что получает по заслугам. Склон горы полнится их криками, и вот они уже на площадке для лаун-тенниса; отправляют ко мне депутацию, чтобы предупредить: их дети устали и желают фруктов. Невозможно объяснить депутации, что слова и дела их потомков для меня куда важнее их собственных слов и дел. Глава банды обосновался на моем секретере и изучает стоящие в вазе кисти. Они ему приглянулись: будет чем отвлекать детей от шалостей. Сует кисти под мышку и выскакивает наружу, прихватив для порядка и отправив в поместительный защечный мешок набор моих жемчужных запонок. Я обращаюсь ко всем, кто знает обычаи обезьяньего мира: скажите, можно ли творить в таких условиях?! Депутация сбежала на теннисный корт, бросив кисти и запонки на веранде. Добродетель должна быть вознаграждена хлебными крошками и перезрелыми фруктами. Первой воспользовалась моей добротой крошечная, сморщенная обезьянка: сорвала с подорожника шкурку и, подражая родителям, ее щиплет. Bonne bouche (Сластена (франц.).)неуклюжа, она не удерживается на ногах, и лакомством со скорбным криком завладевает мать семейства; прижимает рыдающую обезьянку к своей исполинской груди и, забравшись на забор, кормит ее из рук. Тем временем укравший кисти самец, «матерый, отбившийся от рук негодяй», как принято было писать в старых законодательных актах, занялся пачкой сахара: с поистине человеческой ловкостью вскрывает он пачку и выбрасывает упаковку. Несколько сахарных песчинок упало на землю, и, не обращая внимания на своего предающегося отчаянию отпрыска, любитель живописи опускается на четвереньки и слизывает их с земли, точно собака. Чего-то Дарвин явно не учел, полюбуйтесь: укравший кисти самец, который еще мгновение назад так смахивал на человека, у меня на глазах превратился в зверя, причем зверя прожорливого. Еще несколько хрусталиков сахарного песка пристало к его заросшей мехом, мускулистой ноге. Вцепившись себе в колено обеими руками, он задирает ногу ко рту и жадно ее сосет. Потом садится и с не меньшей жадностью, чем только что ел, принимается чесать себе спину. Нет, Дарвин все же прав: это никакая не обезьяна, а недовольный жизнью старый джентльмен с отвратительным характером. Он громко, надрывно кашляет и, подложив руку под голову, ложится вздремнуть. В нескольких футах от него еще один детеныш, самый маленький из всех, раскачивается <…> на конце гибкой сосновой ветки. Папаша пробуждается, не торопясь, встает и, издав зычный, гортанный крик, бросается на перепуганного младенца, который пускается бежать с прытью, какую не увидишь даже на Аннандейских скачках. Но справедливость торжествует, и месть настигает жестокосердного отца: мать младенца, наблюдавшая за инцидентом с самого начала, хватает супруга за его гнусный старый хвост и неуловимым движением сбрасывает его с холма, на который он было забрался. Супруг возвращается, в руках у него младенец, меховая грудь — в сосновых иглах, в сердце — месть. Мирная жизнь счастливого семейства безвозвратно нарушена. В сражении участвуют теперь все члены семьи. Дети ищут защиты у матери, и теннисный корт пустеет <…>.
Симла — 22 июля 1885-го <…>
В пятницу днем все интересующиеся отправились в институт «Юнайтед Сервис» на лекцию майора Кинг-Хармана о британском офицере и его оружии (помимо верности делу, рвения, патриотизма и полнейшего незнания того, когда ему, британскому офицеру, дабы не лишиться жизни, следует покинуть поле боя), с которым он идет в атаку. Забавно было наблюдать за тем, как полсотни военных, от убеленного сединами генерала до неоперившегося субалтерна, внимательно слушают рассуждения такого же, как они, вояки о том, каким образом с помощью револьвера и сабли выбить из седла несущегося на всем скаку гази или же как отправить на тот свет противника более цивилизованного при посредстве либо револьвера, либо сабли. Тихим, заученным голосом лектор неторопливо рассказывал о том, как одному британцу удалось отбить сабельный удар пришитой к укаву медной уздечкой длиной от локтя до запястья. Другой же, увы, не сумел проучить убегающего афганца, ибо сабля у него была самая обыкновенная и она сломалась после нескольких ударов сверху вниз по скрытому под тюрбаном темени. Тут присутствующие согласно закивали головами, а один новобранец с бело-розовыми щечками шепотом поведал своему соседу, как и у него тоже однажды в самый ответственный момент сломалась сабля и… (обязательный финал) «Я был на краю смерти!». Затем майор Кинг-Харман, дабы не быть голословным, снял со стола несколько разного типа сабель и попросил собравшихся убедиться в том, как с помощью этого холодного оружия можно рассечь противника пополам, прежде чем тот то же самое совершит с вами; как клинок «Пейджет» — тяжелый, с широким, кривым лезвием, из тех, которым по старинке предпочитают рубить, а не колоть, — без труда сделает из вашего противника бифштексы. Он (майор Кинг-Харман) обратил внимание присутствующих на клинок, выкованный по его эскизу, который одинаково хорошо и рубит, и колет, хотя, заметил майор, компромисс в данном случае не кажется ему уместным. Он с любовью продемонстрировал этот клинок, после чего аккуратно вложил его обратно в ножны <…>.