Ну что же, первый шажок в сторону миллионерства сделан.
Джим, который читал «Тихий Дон»
Откровенно говоря, не хотелось покидать Сиракьюс, но впереди нас ожидала целая страна, поэтому через пару дней мы засобирались.
Майк вывез нас далеко за пределы города и остановился возле маленького частного аэропорта. «Отведаем «полетного завтрака»?» — предложил Майк.
Что такое «полетный завтрак»? Оказывается, у местных жителей появилась традиция завтракать по воскресеньям в ангаре, переоборудованном в большую столовую. За три доллара ты получаешь огромную тарелку, куда тебе накладывают яичницу, колбасу, блины, и все это подается с неограниченным количеством кленового сиропа и апельсинового сока. Авторы традиции коллективных завтраков на воздухе — местные пожарные, которые сами же готовят и сами обслуживают посетителей, поддерживая таким образом скромный бюджет своей команды. После завтрака можно полетать на самолете, поучаствовать в экспресс-лотерее или просто «потусо-ваться» по летному полю в поисках знакомых.
И вот мы снова на дороге. После остановки в Сиракьюс мы успели расслабиться и забыть, для чего, собственно говоря, прибыли в Штаты. Ничего, грохот пролетавших мимо машин быстренько вернул в прежнее состояние. Шоссе № 20, ведущее в сторону озера Эри, считается провинциальным: движение здесь потише, народ ездит в основном на сравнительно небольшие расстояния, но зато эта дорога — в самый раз для автостопа. Здесь нет запретительных табличек, и машинам позволено тормозить где угодно.
Сначала мы проехали с грубоватого вида мужиком на пикапе до заброшенного пустыря, где рабочие воздвигали брезентовый шатер «шапито» и разные мелкокалиберные павильончики. «Ярмарка будет»,— прояснил водитель, который оказался прорабом этих строителей. Те давно поджидали своего начальника — он привез зарплату. Мы привыкли представлять себе американских рабочих в виде ловких громил в фасонистых комбинезонах. Эти же больше напоминали наших соотечественников — плохо выбритые, изрядно оборванные, они слонялись по территории будущей ярмарки и не особенно реагировали на окрики прораба. Да и тот не слишком наседал на них — понимал, что день зарплаты — считай, потерянный для работы.
Получив деньги — не слишком густо, в среднем, из расчета по 6-7 долларов в час, — рабочие тут же оживились и, тревожно поглядывая в сторону поселкового магазина, стали потихоньку исчезать с объекта. Все как у нас.
— Билл,— окликнул хозяин увальня в грязной рубахе, — держи ключи, отвезешь русских до перекрестка.
И показал в нашу сторону. Билл чертыхнулся, но в машину полез.
Пока он вез нас на хозяйском пикапе, его подручный — парнишка лет восемнадцати — просто умирал от любопытства:
— А какой язык в России? — спрашивал он. — А деньги у вас какие? Насколько часов разница между нами? А зима у вас бывает?
Высадившись из пикапа, мы долго дежурили на дороге, пока не остановился старомодный фургон типа микроавтобуса — «вэн», по-американски.
— Вы далеко, парни? — спросил водитель — долговязый старик в соломенной шляпе.
— Для начала — до Ниагарского водопада, а там — посмотрим.
— Понятно,— кивнул он,— чувствую, что вы не спешите, значит — поедем ко мне, отведаем пиццы.
Меня зовут Джим, а живу я в соседнем городке — Канандейгуа.
Мы даже слегка остолбенели от неожиданного гостеприимства, а потом я понял, что после неласковой встречи в Нью-Йорке нам должно везти на хороших людей.
Джим, шестидесятилетний пенсионер, всю жизнь прожил в крохотном местечке с замысловатым индейским названием Канандейгуа. В молодости служил в Корее, работал на флоте — объездил весь мир, затем занимался бизнесом — торговал запчастями к станкам, неожиданно заболел, вышел на пенсию, жить стал скромнее, а после развода с женой и последующего раздела имущества окончательно разорился. Сейчас он одинокий пенсионер с тысячедолларовым пособием. Казалось, жизнь окончательно загнала его в угол, однако, как признался Джим, он только начал по-настоящему жить — долгов перед обществом у него нет, наоборот, теперь платят ему, нет долгов и перед семьей. Он может целыми днями разъезжать по окрестностям и наслаждаться природой либо сидеть дома — читать книги и слушать музыку. Есть у Джима маленькое хобби — музей «плохого искусства», иными словами, сарай с китчевыми картинками на манер наших «самопальных» ковриков с лебедями.