«Розовая» месса
Конканское побережье, изрезанное бухтами и заливами, исключает возможность двигаться по прямой, но — в дополнение к флоре и фауне и общим диетическим привычкам — вносит свой вклад в монументальное своеобразие этого края. Такое неисчислимое количество морских, береговых и горных крепостей, возведенных местными раджами и султанами, арабами и эфиопами, делийскими моголами, португальцами, англичанами и голландцами, наконец, вождем маратхов Шиваджи — на многие из них он пускал средства, добытые при четырехкратном разграблении Сурата, — можно встретить только в этой части Индии. Наш шофер Рави, сам маратх, то и дело указывал в дороге место, где Шиваджи кого-либо победил или потерял верного соратника. Заслушавшись, мы чуть было не проглядели джайнских монашек из ордена шветамбаров — «одетых в белое». Они энергично шагали вдоль шоссе, закрыв рот марлевой повязкой и взмахом небольшой метелки очищая перед собой дорогу: так они соблюдали принцип ахимсы — непричинения вреда живому, в том числе и мелким насекомым. Так мы незаметно добрались до Дамана — союзной территории Даман и Диу. Не избалованный туристами, как Гоа , Даман в большей степени сохранил португальское обличье. Мощнейшие фортификационные сооружения двух его частей — Большого и Малого Дамана — расположены точно напротив друг друга, с разных сторон устья Даманской Ганги, впадающей здесь в Аравийское море, и по-прежнему несут свой дозор. Толстые стены опоясывают весь Большой Даман по периметру, скрывая внутри католические соборы португальской эпохи. Но самое живописное здешнее зрелище — рыбацкий флот в устье реки: многокрасочные флаги и вывешенное на шхунах на просушку разноцветное белье бросают вызов мрачным бастионам и поют гимн мирной жизни. То, что Конкан должен пахнуть рыбой и ароматными приправами, я представляла себе давно, но в Дамане этот запах наконец в самом деле защекотал ноздри.
Бывшее португальское владение, порт Даман, в устье Даманской Ганги, некогда заполненный боевыми парусниками из Лиссабона, теперь принадлежит миролюбивым рыбацким шхунам. Рыбные блюда, приготовленные в молоке кокосовых орехов и от души сдобренные острыми приправами, привлекают сюда любителей морской кухни
В Сильвасе, столице еще одной союзной территории — Дадра и Нагархавели, выделенной в самостоятельную единицу ради сохранения самобытности проживающих здесь племен конкани (несомненно, автохтонных жителей Конкана!) и варли, мы оказались поздно ночью. И вновь нам сопутствовала Даманская Ганга, на берегу которой расположился современный отель. Впрочем, в Сильвасе никто не спал — сверкала иллюминация, а на улицах продавали оранжево-бело-зеленые индийские флажки: на следующий день — 26 января — страна отмечала День республики.
Отпраздновали государственный праздник Индии и мы. Выехав из Сильвасы на рассвете, Рави выжал все, на что способен автомобиль на индийской дороге, и, преодолев за три часа 100 километров, добрался до Васаи, в прошлом — португальского форпоста, как раз к началу праздничных мероприятий. Здесь нас встретил его преосвященство Томас Дабре, епископ католической общины Васаи. Мы выслушали вступительную речь мэра и отсалютовали национальному флагу, но парад школьников до конца досмотреть не удалось: зная, что надолго в городе мы не задержимся, епископ рассчитал время по минутам. Мы вихрем промчались по руинам как минимум пятерки крепостей и вновь оказались на берегу одного из заливов Аравийского моря на открытии — с христианскими молитвами и индусскими сандаловыми благовониями — новой холодильной установки кооперативного рыбозавода! В Конкане температура редко опускается ниже +30, и новый агрегат гарантировал местным рыбакам (индусам и христианам) сохранность улова. Столь важное событие было специально приурочено ко Дню республики, а тут еще гости из России!
Гостеприимство васайцев не знало границ — специально для нас епископ решил отслужить вечернюю мессу. В XVII веке итальянец Роберто де Нобили, распространяя в Индии христианскую веру, приспосабливал ее к местным обычаям. В дальнейшем римско-католическая церковь осудила отклонения в области ритуалов, но все-таки христианство в Индии обладает особым запахом и привкусом. Паства в главном кафедральном соборе выглядела так же ярко, как толпа на воскресном рынке. Месса началась с лепестков роз, которые в танце между рядами скамей раскидали девочки-сироты из приюта «Общество помощников Девы Марии». Его преосвященство Томас Дабре, уроженец здешних мест, служил мессу на маратхи, и слова «Во имя Отца и Сына и Святого Духа» в таком варианте звучали необычно и трогательно.
Мы покинули Васаи в кромешной тьме. По дороге к месту ночевки Рави махнул рукой куда-то в сторону: там, на берегу Кальянской бухты, хотят установить 25-метровый памятник Шиваджи — не на коне, как обычно, а в рост, наподобие Статуи Свободы, увековечив память о герое как о создателе собственного морского флота.
Парсийский священнослужитель — дастур из Навсари демонстрирует свой вполне обеспеченный быт
Зороастрийцы: «подданные владыки мудрости»
Последователи пророка Заратуштры, или Зороастра, бежали из Хорасана от арабов и ислама. Называют разные даты этого исхода — от 650 до 936 года, но точно известно, что морем они добрались сперва до мыса Диу на полуострове Катхиавар, а затем до материкового Гуджарата. Местный раджа принял их на трех условиях: пусть женщины носят сари, а мужчины откажутся от оружия, и пусть все перейдут на язык гуджарати. Согласившись, парсы (то есть «выходцы из Персии») основали поселение, дав ему имя из родных мест — Санджан, и зажгли священный огонь — Аташ Бехрам. Монотеисты-парсы поклоняются Ахурамазде — «Владыке мудрости», воспетому в священной книге «Авесте». Этот древнеперсидский памятник составил сам Заратуштра, рассказав, как 30 лет от роду был осенен видением Ахурамазды и истинной верой. Ахурамазде, сотворившему жизнь, тепло и свет, помогает Спентамайнью — «Святой дух», а противостоит злой Анхрамайнью, или Ахриман, породивший смерть, зиму, холод, зной и вредных насекомых. Силы добра и зла находятся в постоянной борьбе: Ахурамазде помогают другие ахуры, а воинство Ахримана составляют девы — демоны. Главный символ Ахурамазды — огонь, придающий людям силу для победы над злом, — может представать в виде молнии, очага и священного пламени, вокруг которого сосредоточены все церемонии. В Санджане — главной парсийской святыне Индии — возвышается памятная стела с символическим пламенем. Отсюда не боявшиеся никакой работы труженики переселились в Навсари, Сурат и другие места и прославились как высококлассные ткачи и плотники. Когда в Сурате укрепились англичане, это дало парсам новые возможности: пришельцам легче было найти общий язык между собой, чем с коренным населением. Сначала они обжились там, а потом вместе с англичанами ушли в растущий Бомбей. В 1702 году Рустом Манек был назначен официальным брокером Ост-Индской компании, а к середине XVIII века все маклерские конторы в Бомбее оказались в руках зороастрийцев. Кроме того, серьезно относящиеся к образованию и карьере парсы приобрели репутацию хороших учителей и инженеров. Достижение цели часто задерживало создание семьи, к тому же, сохраняя религиозную чистоту, зороастрийцы стремились подыскать брачного партнера в своей же среде. Из-за этого, а также из-за оттока амбициозных членов общины в страны Запада, сегодня в самой Индии осталось всего 65 тысяч огнепоклонников.