Взгляд на Пловдив с трех холмов
Из окна гостиницы «Тримонциум» я каждое утро вижу массивный куб недавно возведенной почты. Перед ним уютная площадь. Лишь один угол ее не покрыт тяжелыми плитами: там чернеет зев древнего города с обломанными зубами мраморных колонн.
В вечерних сумерках или в дымке начинающегося дня сиреневые тени колеблются меж этих остатков былого, и кажется, центральная площадь оживает. Но какому городу принадлежит она?
Фракийцы обнесли город, возникший на месте древнего поселения, крепостной стеной и нарекли его Пулпудеву, а славяне называли его Плендив.
Когда в 342 году до нашей эры Филипп II Македонский основал здесь город, то имя ему дали — Филиппополь. Не раз предавали его огню и мечу кельты. В I веке нашей эры римляне превратили город в центр Фракийской провинции. Он назывался Юлия, Ульпия, Флавия Тримонциум — в зависимости от того, какая из римских императорских династий находилась у власти. В 251 году город осадили готские племена и, несмотря на отчаянное сопротивление населения, ворвавшись внутрь, сожгли его дотла. Такой переменчивой, трагической была судьба «величайшего и красивейшего из всех городов», как называл его древнегреческий писатель Лукиан.
Конечно, посетителю Пловдива обязательно покажут южные ворота Филиппополя — Хисар Капию или останки стен акрополя на Небет-Тепе.
На скальной горе Небет-Тепе — одной из вершин Трихолмия (так переводится слово Тримонциум) — зародилось в древности поселение, которое, разрастаясь, спускалось вниз по склонам холмов. Так возникли город и площадь в его центре. Когда при строительстве новой почты вскрыли эту площадь, то жители специально поднимались на Тримонциум, чтобы собственными глазами посмотреть на Древность — обломки мраморных капителей, поверженные стволы колонн... В их воображении возникал шумный разноязыкий античный город.
На востоке теснились инсула — многоэтажные жилые дома. Вокруг площади возвышались внушительные общественные здания из обожженного кирпича, облицованные мраморными плитами. Площадь украшали портики и аркады, за которыми теснились небольшие лавочки, торговые ряды. Прежде всего это был рынок, а затем уже — центр общественной жизни. В древнем Пловдиве заседало общее фракийское собрание — Койнон тракон. Площадь превращалась в форум, где в тени статуй и храмов народ решал свою судьбу... Теперь большую часть площади закрывают узорчатые плиты, покоящиеся на бетонном основании. Но воображение упорно рисует в центре Пловдива античный форум во всем мраморном великолепии. Его просто не хватает нынешнему городу...
— ...Как вам понравилась центральная площадь?
Склонившись над планом, секретарь Пловдивского горкома БКП Андрей Френгов указывает карандашом точку в центре:
— Да, многое она видела.
Площадь слышала поступь воинов Юстиниана, превратившего Пловдив в византийскую твердыню. Однако крепость не устояла против натиска болгар, и город вошел в состав Первого болгарского царства. Затем в течение столетий город был то болгарским, то греческим, пока его не захватили и не разрушили турки-османы. Но, несмотря на многовековое турецкое владычество, на скальных вершинах Тримонциума — Джамбаз-Тепе, Таксим-Тепе и Небет-Тепе — зарождалась новая жизнь, город возникал из пепла пожарищ. Возрождаются ремесла, торговля, и в XIX веке богатые пловдивские купцы открывают свои конторы в Стамбуле, Вене, Манчестере. Гнев народа против чужеземных угнетателей прорвался в Апрельском восстании 1876 года, когда взметнулись болгарские красно-зеленые знамена с изображением льва и словами «Свобода или смерть!». Но старая пловдивская площадь услышала вскоре стук топоров: строили виселицы для расправы над восставшими. А через два года по центральной площади победно процокала казачья сотня есаула Бураго... Болгария вновь обрела национальную свободу.
Карандаш Френгова взметнулся от площади вверх:
— Всем нравится пловдивская главная торговая улица, носящая имя известного партийного и государственного деятеля Басила Коларова, одного из руководителей Сентябрьского антифашистского восстания 1923 года. Он был учеником Димитра Благоева, который также долгое время жил и работал в нашем городе. Обо всем этом вам расскажут в Музее революционного движения. Подниматься туда надо по улице Васила Коларова от нашей площади 9-го Сентября. Она получила свое нынешнее название в честь народного восстания 1944 года, положившего начало социалистической революции. Той осенью на площади была сооружена арка для торжественной встречи советских солдат. Слева, на холме Освободителей, установлен в их честь памятник, названный болгарами «Алеша».
А почему — знаете? Когда войска маршала Толбухина — есть улица и его имени — вошли в город, один наш парень встретился и подружился с тремя молодыми русскими солдатами. Особенно полюбил он Алешу — крепкого добродушного сибиряка. Началось строительство монумента на холме, и пловдивские жители ходили смотреть, как росла с каждым днем гранитная фигура солдата в плащ-палатке. Он все больше и больше напоминал молодому пловдивцу его друга из Сибири. Тогда молодой болгарин взял и написал на граните «Алеша». Имя осталось...
А от площади 9-го Сентября лучами отходят улицы с именами молодых борцов-антифашистов Лиляны Димитровой и Александра Димитрова...
Карандаш Френгова очертил широкий круг, охвативший старый Пловдив. На плане здесь была проведена граница, рядом шла надпись «охранная зона».
— Давайте-ка поднимемся на верхний этаж — оттуда город как на ладони,— секретарь горкома встал.
На двенадцатом этаже Андрей Френгов распахнул широкое окно, и вместе с ветром в зал ворвались звуки города.
Секретарь горкома говорил о том, что жителей в новом Пловдиве стало почти в четыре раза больше, чем до революции, что раньше в городе были табачные да небольшие пищевые фабрики, а ныне Пловдив — один из центров болгарской электроники, электротехники и машиностроения. И развитие современного промышленного города надо сочетать с чистотой воздуха и воды, с сохранением старины. Трудно? Очень.
Чтобы сберечь старый Пловдив, промышленные предприятия выносят «в чисто поле». Там же возводится и жилой массив «Фракия» на 80 тысяч жителей — половина его уже заселена. Обязательное условие для новых заводов — производство должно быть экологически чистым. Вот, например, «Изот» — большое предприятие, где тысячи человек изготовляют электронные приборы, причем почти вся продукция идет в Советский Союз. Гигантский завод отделяет от жилого квартала всего лишь улица. Значит, проблема разрешима?
Да. Хотя и не для всех городов Болгарии. К счастью для Пловдива, сохранились дома Тримонциума. Не стали тут спрямлять, расширять, взрывать и возводить бетонные высотные проспекты...
Френгов настойчиво повторял, как важна преемственность в развитии самого города, важна людская память о прошлом. Он рассказал о мемориальной доске в районе «Христо Ботев» — где выбиты фамилии партизан из Пловдива. Есть там и фамилия Крыстевой. Мраморная доска установлена на доме, в котором сейчас живет ее брат...
О трагической судьбе отряда имени Антона Иванова — как раз в нем сражалась Крыстева — поведал мне директор Музея революционного движения Иван Терзийский, знавший лично многих партизан.
Монолог Ивана Терзийского
— Как странно складывается жизнь: сейчас я живу на улице имени Димитра Стоянова Петрова. А в прежние годы мы с ребятами гурьбой ходили за Димитром. Какой он был одаренный! Успевал выполнять все поручения партии. Выступал всегда горячо — красноречивый был оратор и обаятельный. Очень хорошо читал стихи, сам писал немного, революционные. В 1940 году был гидом в советском павильоне на Пловдивской ярмарке. Его племянник, пловдивский поэт Васил Урумов, написал о Димитре Петрове книгу — конечно, уже после войны.