Но не только радость открытий знакома исследователю. В среде поисковиков-подводников существуют и профессиональный шпионаж, и жестокая конкуренция. Один из хороших друзей Патрика «обошел» его, основываясь на неосторожном слове, которое и навело на след. Через пятнадцать дней он открыл документ, на который намекал Лизе. Попросил концессию – и получил ее.
Другой пример. У Патрика есть грозный соперник-коллега Роберт Маркс, американец. Однако Лизе удалось его опередить в открытии испанского галеона «Сан-Хозе», затонувшего рядом с Филиппинами в 1694 году. Конкуренция в этом деле неизбежна. Охотников за сокровищами становится все больше. Особенно с тех пор, как средства массовой информации стали активно заниматься этой темой. Существуют уже общества, где постоянно заняты разработкой поиска сокровищ. В Майами, например, этот вид акционерных обществ процветает. Мел Фишер, который взял во Флориде один из самых прекрасных призов, которые только можно представить, – он нашел «Атоху», галеон, затонувший в 1622 году с золотом, серебряной посудой и драгоценностями, живет на доходы со своих обществ уже много лет. Если создавшееся общество не находит ничего в течение года, оно исчезает, из него возникает другое, с другими акционерами, в которых никогда не бывает недостатка.
Патрик Лизе работает главным образом для того, чтобы пополнять знания человечества. Морские историки относятся сейчас к нему как к равному. Конечно, он не археолог и не эксперт по китайскому фарфору, для этого понадобились бы годы учебы, но многие знания он приобретает в процессе работы.
В районе Филиппин Патрик Лизе нашел 120 испанских судов, плававших на линиях Манила – Кантон, Кантон – Манила, Манила – Акапулько. Испанцы везли из Акапулько в Манилу серебро, пришедшее из Перу. Оттуда благородный металл уплывал на борту китайских кораблей до Кантона: серебро обменивалось на шелк, золото, фарфор. Суда отходили к Акапулько, затем грузы пересекали Панамский перешеек на спинах мулов до Портобелло, где другие корабли доставляли их до Кадиса или Севильи.
Морские пути цивилизации… Не удивительно, что Патрик Лизе переполнен самыми необычными историями. И в первую очередь – пиратскими.
Одна из них – о Ля Бюзе. В 1714 году губернатор острова Бурбон предложил пиратам амнистию. Большинство ее приняло, и они стали хорошими колонистами. Наследник губернатора был менее просвещенным человеком и приказал повесить Ля Бюза, который десятью годами раньше с блеском провел операцию по захвату португальского корабля, доверху наполненного алмазами, золотой посудой, слитками… Ля Бюз был взят в плен работорговцем и, на его несчастье, переправлен в Бурбон.
Другая история – о капитане Страдлинге, который, рассердившись на своего боцмана Александра Селькирка, без лишних церемоний высадил его на один из островов архипелага Хуан Фернандес (Чили). Известно, что Селькирк был прототипом героя Даниеля Дефо – Робинзона Крузо. О судьбе же Страдлинга мы знаем гораздо меньше. Он охотился за испанским галеоном около берегов Перу и потерпел крушение вдали от Коста-Рики. Взятый в плен испанцами, в 1710 году он был выдан французскому капитану и заключен в тюрьму Сен-Мало, где рассказал директору тюрьмы, что обладает сокровищем и может показать, где оно находится, в обмен на свободу…
Третья история – почти легенда – о том, как пират Эвери, напав на корабль Великого Могола, правителя Индии, увидел закутанных в покрывала женщин, возвращавшихся из Мекки. Легенда говорит, что захват корабля сорвался из-за дочери Великого Могола, которую Эвери похитил и увез на остров Маврикий, чтобы на ней жениться.
Похоже, Патрик Лизе с увлечением коллекционирует пиратские истории. Что ж, ведь они дают толчок для будущих поисков.
По материалам журнала «Grands reportages» подготовила Л.Пешкова
Исторический розыск: Страсти по Илье
По каменным ступеням, отполированным до зеркального блеска миллионами башмаков, спускаюсь круто вниз. Мгновенно пронизывают могильный холод и сырость. Трепетное пламя свечи, крепко зажатой в моей чуть дрожащей от волнения руке, отбрасывает на своды пещеры причудливые тени, выхватывает из темноты подземелья таинственные ниши и коридоры лабиринта, уходящие куда-то вдаль. Ощущаю, как на голове начинают шевелиться волосы от чувства, которое, пожалуй, сродни священному ужасу. Суеверный страх перед непознанным толкает назад, наверх, к свету, солнцу, но любопытство и желание воочию увидеть Историю побеждают. Фигура идущего впереди монаха, одетого во все черное и поэтому почти растворяющегося во тьме пещеры, успокаивает. С таким проводником я чувствую себя немного увереннее.
Там, наверху, бушуют страсти XX века, здесь, под толщей земных пород, время навсегда остановилось. Тут властвует XII столетие, «золотой век» Киевской Руси.
Перед гробницей, надпись у изголовья которой гласит – «Илья из града Мурома», я останавливаюсь. Это – цель моего визита в катакомбы Киево-Печерской лавры.
Об Илье Муромце написано-переписано много. Но я даже не мог себе представить, что у одной только былины «Илья Муромец и Соловей-разбойник» свыше ста вариантов. Добавьте к этому огромное количество литературоведческих статей и едва ли меньшее – фундаментальных трудов маститых ученых мужей. Все они занимались историей богатырского эпоса.
А сколько копий или, вернее, перьев сломано при изучении и вопроса о реальности существования Ильи Муромца! Большинство исследователей с упорством, достойным лучшего применения, доказывало, что образ Ильи – «плод художественного обобщения чаяний народа, его идеалов». Почти все современные исследователи в один голос утверждают, что историзм былин особый, не всегда основанный на конкретных исторических фактах. Гораздо меньше ученых отстаивало диаметрально противоположную точку зрения. Их труды в основном относятся к прошлому веку. Моей задачей было отделить зерна реального от плевел догм и воссоздать биографию славного витязя земли Русской как реального человека. И я взялся за ключевые вопросы: откуда он родом, где и когда сложил свою буйную голову? Несмотря на всю сложность этой задачи, мне, кажется, удалось приоткрыть завесу тайны над именем Ильи – ведь в наших руках данные, которые доселе не были известны.
…На берегу Оки-реки, близ древнего града Мурома уютно расположилось село Карачарово – родина знаменитого богатыря. «В славном городе во Муроме, во селе во Карачарове» – так совершенно одинаково былины рассказывают нам о месте его рождения. Неоднократно он сам по ходу повествования вспоминает свои родимые места, затерявшиеся среди лесов дремучих да болот непроходимых и топких.
Вроде бы все ясно: Илья – уроженец муромский, и точка. Ан нет! Оказывается, есть на земле как минимум еще одно место, претендующее называться родиной великого богатыря. Это город Моровск (в старину – Моровийск), расположенный на территории современной Черниговской области Украины.
В основе этой версии лежат сведения об Илье, записанные в XVI веке. Исследователи обратили внимание на измененное имя богатыря – Моровлин и поспешили сделать вывод: родом он из Моровийска, а не из Мурома. Нашелся и город, название которого созвучно Карачарову, – Карачев. Получилось, что Илья богатырь не муромский, а уроженец Черниговского княжества.
В подтверждение этой гипотезы приводились следующие аргументы: в окрестностях Карачева находится село Девятидубье и протекает река Смородинная. А если еще вспомнить, что все то окружают дремучие брынские (брянские) леса, то получим все необходимые атрибуты места действия былины «Илья Муромец и Соловей-разбойник». Еще 150 лет назад старожилы показывали место, где было гнездо знаменитого разбойника, а на берегу речки даже сохранился пень от громадного дуба.