И все же близость границы чувствуется. По дороге до близлежащего городка — две проверки на дорогах. Но полицейских интересуют в основном полпотовские нелегалы, а не белые туристы. А Джон действительно выглядит, как курортник: в пляжных тапках на босу ногу, в руке — небольшая сумка. Паспорта перелистывают больше для вида, тем более, что в них все пестрит визами, штампами о въезд-выезде. Теперь мы с Джоном не просто попутчики, а подельники, и нам надо срочно легализоваться. А для этого требуется добраться до ближайшего города, отыскать полицейскую службу иммиграции и поставить въездную печать.
Джон достает из баула калькулятор и начинает подсчитывать наши расходы. Оказывается, мы истратили на все про все столько, сколько пришлось бы заплатить в аэропорту Пномпеня только в виде налога. Так что мы вышли из окружения с минимальными потерями. «Маршрутка» доставляет пассажиров в Трат — первый таиландский городок, лежащий на нашем пути. Отправляемся на поиски «иммигрэйшн оффис», чтобы сдаться местным властям. Однако выясняется, что такого заведения здесь нет, а обычная полиция нас принимать отказывается. Ближайшее заведение, где нами будут заниматься, — в 20 километрах от Трата, в местечке Лаем Нгоп, откуда уходят паромы на остров Ко Чанг.
Близ городского базара садимся в новую «маршрутку» и едем в Лаем Нгоп. Это курортный городок, здесь тишина, покой, шелест пальм. В местной иммиграционной конторе наше появление особого интереса не вызывает. Жара в разгаре, полицейские дремлют в своих креслах. Сонный офицер в полуха выслушивает сбивчивый рассказ Джона о нелегальном переходе госграницы. А я в это время мысленно прикидываю, что было бы в такой ситуации у нас в стране. Ведь это все равно, что Руст, приземлившись на Красной площади, отправился бы на Лубянку отметить командировочное удостоверение. Наверное, по коридорам власти начали бы бегать с папками чины не ниже полковника. Выслушав нашу историю, офицер говорит что-то своему помощнику, и тот по ВЧ звонит в центр, чтобы сообщить о нас «вышесидящим товарищам». Нам же сообщают, что наша дальнейшая участь будет решаться в Бангкоке, а здесь только запишут в протокол показания.
Пока идут согласования, шеф угощает нас кофе, предлагает Джону сигареты. С наших слов помощник составляет протокол, а шеф как бы невзначай уточняет, как мы добирались от границы, сколько стоил проезд и прочее. Нам дают на подпись бумагу с таиландскими литерами. Что в ней сказано? Быть может, мы подписываем свой приговор? Но выхода нет, и мы прикладываем руку к таинственной бумаге. Затем ее запечатывают в конверт и отдают... нам же: мы должны доставить пакет в центр, так сказать, фельдъегерской связью. Теперь наши судьбы неразлучны; скованные одной цепью, мы повезем материал на самих себя в столицу Таиландского королевства.
В столицу добираемся на попутке и автобусом-экспрессом «Трат — Бангкок». Переночевав в привокзальной гостинице, идем в иммиграционную полицию. Наш путь лежит вдоль Сатонроуд, мимо российского и австралийского посольств. Ситуация, как в шпионском романе: мы нелегалы, и нам к своим нельзя. По бумагам в Таиланде нас нет, и ни одно посольство нас не примет. А вот и здание полиции. Отыскав нужное окошечко, вручаем сотруднице в форме наши паспорта и пакет с «делом». Вежливая девушка выдает нам бланки въезда-выезда (как на границе) и просит их заполнить. По пути в полицию мы уже выработали линию защиты. Поэтому в графе «цель визита в Таиланд» пишем
— «транзит». Джону — в Малайзию, а мне — в Россию. С проезжих меньше спроса; нет человека, нет проблем. Нас просят подождать в коридоре, где для сотрудников устроена курилка.
Кажется, дело идет к концу, и никто не собирается бросать нас в темницу. Джон закуривает очередную сигарету. Он исхудал, искусан москитами, глаза воспалены. Но напряжение, в которое он себя загнал, уже заметно спало. Ему теперь нужно излить душу перед собеседником, который ему сопереживает. А те двое суток, что мы вместе, нас сблизили. Еще через несколько часов мы разъедемся — каждый в свою сторону. Опасность миновала, и Джон открывается. Он тихо говорит: «Вообще-то меня разыскивает Интерпол...» То, о чем Джон рассказал в полицейской курилке, выглядело почище, чем в детективе. ...Бракоразводный процесс привел Джона на грань разорения. Продав свою фирму и рассчитавшись с долгами, он стал работать агентом по продаже легковых машин. Однако год назад бывшая жена Джона и ее приятель разбежались. Из Канады она вернулась в тихий Перт и, отыскав бывшего супруга, решила высудить у него сыновей. Суд по делам семьи (есть и такой в Австралии), не вникая в детали, принял сторону матери и предписал Джону отдать ей сыновей. Но мальчики не захотели расстаться с отцом, и он отказался исполнить решение суда. Вскоре его банковский счет в Перте был заблокирован, но Джон, взяв с собой детей, скрылся в Индонезии, где стал работать в филиале той же фирмы. Разъяренная мать наняла частных детективов и специалистов по киднэппингу — похищению детей. Те разыскали Джона в Джакарте и приступили к операции. В сопровождении подкупленных солдат они ворвались в особняк, который снимал Джон, и, применив слезоточивый газ, нейтрализовали отца. У него на глазах они схватили сыновей и, запихнув их в машину, повезли в аэропорт. Придя в себя, Джон тут же обратился за помощью в полицию. Теплая компания была арестована прямо в аэропорту. Налетчиков препроводили в тюрьму; самое пикантное в этой истории было то, что в числе задержанных оказалась и бывшая супруга Джона. Она прилетела в Джакарту, чтобы принять сыновей из рук в руки. Детей Джону тут же вернули. Как потерпевшему, ему пришлось участвовать в расследовании — в тюрьме он имел встречу со своей змеей-женой, к его удовольствию, сидевшей за решеткой. Но Джон почувствовал, что в Индонезии ему становится горячо, и с помощью друзей перебрался в Сайгон вместе с детьми, чтобы обрубить концы.
Частные детективы разыскали его и там. На Джона было совершено нападение под видом грабежа. Однако грабители не тронули вьетнамские донги: донги — не деньги. Они отобрали у Джона метрики его сыновей. Правда, до детей им добраться не удалось. Предусмотрительный отец прятал их в доме своих друзей. Агенты подкупили прессу, и в местных газетах появились статьи, в которых Джона пытались скомпрометировать как замешанного в торговле наркотиками. Решив бежать в соседнюю Камбоджу, Джон избрал наземный вид транспорта; в аэропорту он был бы наверняка схвачен, тем более, что на детей бумаг у него уже не было. Сев в автобус, несчастный отец с детьми добрался до вьетнамского КПП в селении Мок Бай, где и пересек границу. Обосновавшись в Пномпене, он немного успокоился и занялся прежним делом — продажей машин. Особенно выгодный контракт намечался с полицейским управлением. Велись переговоры о закупке двух десятков патрульных машин с «мигалками». Через день его офис был разгромлен неизвестными лицами... Значит, снова надо бежать из страны. Аэропорт Пномпеня, конечно, блокирован; дорога по суше опасна из-за полпотовцев: сколько лет они уже путаются у всех под ногами! Значит, остается только водный путь. Но где-то произошла утечка информации, и после того как Джон с детьми сел в такси, чтобы ехать в Сиануквиль, водитель, проехав метров сто, остановил машину. Около нее тотчас появился тот самый детектив, что участвовал в джакартской операции. Сзади встала машина с «мигалками», и кортеж направился в полицию. Пять часов продолжалась беседа в участке, куда привезли Джона. Любезные разговоры, кофе, сигареты. А в это время дети Джона, в сопровождении матери, улетали из Камбоджи в неизвестном направлении...
Рассказ о злоключениях подошел к концу, когда в коридоре появился полицейский с нашими паспортами. В вежливом полупоклоне он вручил каждому его корочки, где стоял штамп с отметкой о въезде в Таиланд. Нам, транзитникам, разрешалось находиться в стране в течение месяца. Однако ноги сами понесли нас на железнодорожный вокзал. Джон намеревался податься в Малайзию; он рассчитывал на помощь друга, живущего в Куала-Лумпуре. Он должен встать на ноги, привести в порядок свои финансовые дела. И приняться за поиск детей: в Австралии, а может быть, и в Германии...