Поистине музей получил пополнение, достойное его богатств и славы. Это помогло пережить мне огорчение от того, что из экспозиции убрана объемная копия пещеры «Дэвис хврели» — стоянки первобытного человека, обнаруженной некогда неподалеку от моей родной деревни, в долине реки Дзирулы. Да и зачем мне копия, когда я при желании могу заглянуть в оригинал…
После музея оказываемся у кинотеатра «Руставели». Это главный кинотеатр города, место премьер славного в недавнем прошлом грузинского кинематографа. Строгий фасад украшают скульптуры, характерные для предвоенной эпохи, от этого облик кинотеатра «конфликтует» с нынешними аляповатыми рекламными вывесками. Рядом с кинотеатром располагался отель «Интурист» (в прошлом «Ориант»), известный росписью вестибюля и лестничных маршей. Позже фрески закрасили, сегодня же об их восстановлении не приходится и мечтать — «Интурист» до основания разрушен и сожжен в январе 1992 года.
Миновав огражденный пустырь и перейдя через мощеную улочку, мы оказываемся у храма Св. Георгия (в тбилисском обиходе — Кашуэти). Храм построен в 1910 году (арх. Л. Бильфельд) и представляет собой копию шедевра грузинского средневекового зодчества церкви Самтависи (XI век). Название «Кашуэти» объясняется старотбилисским преданием: якобы молодая горожанка, будучи на сносях, уверяла, что понесла от монаха-отшельника, жившего на Святой горе. Разгневанный монах в сердцах пожелал женщине «родить камень» (по-грузински «ква шви»). С преданием связано название церкви. Славу же ей принесла роспись алтарной апсиды.
…Рука Ладо Гудиашвили изобразила на стене людей, которые грешили, а не витали в вышине. Он не хулитель, не насмешник, Он сам такой же теркой терт. Он то ли бог, и то ли грешник, и то ли ангел, то ли черт!..—так писал молодой Евтушенко.
После событий 9 апреля 1989 года, разыгравшихся у стен Кашуэти, предполагалось возвести на месте трагедии часовню, но в конце концов к храму пристроили портал со стороны проспекта, отчего Кашуэтский силуэт обрел сходство с большими соборами — Алаверды и Свети-Цховели. Наискосок от церкви, на кромке городского сада, радует глаз небольшой дворец — это бывший Храм воинской славы, возведенный в знак окончания Кавказской войны и представляющий собой уменьшенную копию выставочного дворца в Риме. Широкий лестничный марш, ведущий к входу, придает ему торжественность, а изящество пропорций и богатая лепнина позволили перепрофилировать милитаристское святилище в художественный Салон — место больших ежегодных выставок. Случаются и персональные вернисажи. Самый яркий из них прошел осенью 1957 года, когда после четвертьвекового забвения публике был возвращен автор кашуэтских фресок, роскошный живописец и превосходный график Ладо Гудиашвили, продолживший в своих офортах традицию Caprichos Гойи. На фоне однообразного соцреализма его искусство произвело ошеломляющее впечатление. Возбужденная толпа, расходясь после выставки, пересказывала книгу отзывов, в которой французский посол отмечал соединение в творчестве художника грузинской фантазии с галльским вкусом, полковник Советской армии негодовал по поводу обнаженной натуры, а будущий диссидент ерничал: «Искусство, смирррнаа!»
У входа в сад, рифмуясь с Салоном, стоит памятник писателю Эгнатэ Ниношвили: изящный бюст выполнен Яковом Николадзе, родоначальником грузинской скульптуры, выдающимся учеником великого Родена.
На этом же пятачке, по другую сторону Кашуэти, недавно появился еще один памятник— это Ладо Гудиашвили работы Дж. Микатадзе. Художник изображен молодым, в пору, когда он вернулся из Парижа: в непринужденной позе облокотясь на перила, он смотрит на дом, в котором прошла его долгая жизнь и где сегодня можно посетить его музей-квартиру. Далее мы оказываемся у одного из масштабных сооружений начала XX века — гостиницы «Тбилиси» (арх. Г. Тер-Микелов, 1915 год). Именно здесь, в этом месте, следуя рельефу горы, проспект выгибается влево, и надо признать, что здание, спроектированное истинным тбилисцем, изящно подчеркивает этот изгиб: так любящий муж, выбирая наряд для красавицы-жены, со знанием дела подчеркивает ее прелесть.