Во время путешествия обычно где-нибудь что-нибудь забываешь. Мы часто забывали зубные щетки, карандаши, а то и фотоаппараты. Забытую вещь нам всегда возвращали.
В Бергаме к нам прибежал один из посетителей чайной, расположившейся прямо на улице. Он увидел, как во время съемки у Мирена из петлицы выпала розочка, которую тот только что получил в подарок от продавца персиков. Он собственноручно вставил цветок Миреку в петлицу и вернулся допивать свой чай.
Лабиринты в швейцарском сыре
В тот день мы ходили охваченные нетерпением, не зная, на что сначала навести объектив. Не потому, что это чудо природы в Каппадокии — всемирная редкость, и не потому, что тот, кто был в Турции и не заехал в Гёрем и Ургюп, не может утверждать, что видел Турцию.
Каппадокию, безусловно, можно отнести к произведениям искусства. Именно в этих местах, в каньонах, склоны которых покрыты виноградниками и абрикосовыми садами, природа решила создать гигантский лабиринт из песчаных конусов, башен, замков, перемешать все это причудливыми горбами и разбросать их так, что человека все время охватывает неодолимое желание отыскать уголок еще лучше, изощреннее. К счастью, ни в одном из путеводителей мы не нашли ни единого упоминания о том, как велик этот лабиринт, на сколько километров он раскинулся, как до него добраться и каким образом выбраться. Карты довольствуются лишь перечнем названий: Гёрем, Ургюп» Ючгисар, Ортагисар, Мачан. И все. Выбирай любой пункт и ищи...
Солнце» дожди, ветры и снега обработали эти туфовые холмы так, что они стали совершенно гладкими. Местами они ослепительно белые, в другом случае — желтовато-кремовые, а порой цвета охры. Издали они напоминают процессию Ку-клукс-клана, а вблизи огромный кусок швейцарского сыра с пустотами, дырами, пещерами, пузырями, трубами, коридорами. Кое-что создала природа, что-то — творение рук человека. Он углубил первоначальные пещеры, расширил их, украсил — и получились в скалах спальни, мастерские, склады зерна, часовни.
Кроме продавца билетов, в Гёреме никто не живет. Это мертвый город. Зато в двух километрах от него находится селение Мачан, раскинувшееся вдоль русла высохшей речки. Окрестности оскалились моржовыми клыками — это туфовые конусы, а между ними люди возвели свои жилища. В некоторых клыках вырублены винтовые лестницы, по которым жители поднимаются на причудливые туфовые балконы.
Над Мачаном находится селение Ючгисар. В переводе это
значит: «Три замка». И в самом деле, это замок из швейцарского сыра, сказочный до того момента, пока не приблизишься к нему. Вблизи он вдруг теряет свою сказочность, а ведь ради нее мы пробивались к нему по головокружительным серпантинам...
В парафиновую белизну строений «Трех замков» вкраплено бесчисленное количество оранжевых прямоугольников и квадратов. Дело в том, что в Ючгисар мы въехали в то время, когда абрикосовые сады принесли богатый урожай. Центнеры золотистых плодов перекочевали на крыши домов. Каскадами ниспадают сушильни в глубокий каньон, напоминая какой-то сказочный восточный город, крыши домов которого покрыты массивными плитами золота. Но это ощущение сохраняется лишь до той минуты, пока вам не удастся увидеть эти сушильни вблизи. Они кишат сотнями мух. прилетающих на сохнущие абрикосы из сточных канав и помойных луж, текущих посреди кривых улочек.
Яйладаг и вещий сон
Сегодня Роберту приснился вещий сон. Снилось ему, будто мы уже побывали в турецкой таможне и что досмотр заключался в том, что таможенники только снисходительно махнули рукой.
— Вот увидишь, все будет совсем наоборот. Вот если бы тебе, скажем, приснился гроб или, например, похороны...
Вот до чего дошли! Таможенники превратят нас в суеверных баб.
Тем временем дорога опять незаметно прокралась в горы, солнце склонялось все ниже и ниже, вот его уже прищемил силуэт горы. День кончился. Возле дороги стоит чабан. Он опускается на колени, чтобы помолиться аллаху. На нас он даже не взглянул.
К шоссе прижались крошечные плантации таоака. Между фиговыми деревьями натянуты веревки, на которых сушится табак, ветер зло раскачивает их.
В подобном же вихре мечутся наши мысли, проносится вся цепь событий с момента вступления на территорию Турции. В памяти еще свежи воспоминания о строжайших запретах, об эстафете джипов сопровождения с непрерывно меняющимися номерами машин, о наполненных драматизмом часах в анкарской таможне, где у нас хотели конфисковать машины, потому что в них были радиостанции.