Без пяти два. Капатас подходит, вопросительно смотрит на нас. Мы представляемся, снова просим разрешения снять этих людей за работой. Пожалуйста, он не возражает, если мы не будем мешать. Нет, мешать не будем. Все встают, натягивают резиновые сапоги и выходят на размокшие грядки. Два часа. Парни выстраиваются в цепочку и взмахивают маленькими тяпками. Работа началась. Цепочка медленно, шаг за шагом, движется по плантации, капатас идет сзади, помахивая прутиком и покуривая. От его бдительного взгляда не ускользает ни один пропущенный сорняк. За это ему и платит деньги хозяин. Парни мерно взмахивают тяпками, капатас пускает дымок, жаркое солнце безуспешно пытается подсушить размокшую землю, нежные зеленые стебельки чуть колышутся под легким ветром.
Нам удалось еще несколько раз пробить брешь в нашей строгой программе. Там же, близ поселка Лос-Паласиос, мы познакомились с Антонио, работавшим на своем огороде вместе с шестнадцатилетним сыном и девятнадцатилетней дочерью. Семейство хлопотало на грядках, где зеленели молодые побеги тыквы. Для каждого стебелька они сооружали крошечный навес, предохранявший растение от прохладного северного ветра и открывавший его теплым лучам солнца.
— Если повезет, сможем собрать ранний урожай, — говорил, вытирая пот со лба, Антонио. — За раннюю тыкву сможем взять на рынке в Севилье пять, а то и шесть песет с килограмма. А то потом, недели через полторы, цена упадет до трех песет. Вот и возимся тут в грязи, не дожидаясь, пока подсохнет...
Много ли у него земли? Нет, маловато: полгектара — огород, да еще полтора — виноградник. Кое-как сводит концы с концами. Хорошо — дети помогают. Но вот дочь уже, увы, на выданье. Скоро уйдет в другую семью, парой рук станет меньше.
Учились ли дети? Сын умеет читать и писать. А дочка в школу никогда не ходила.
За спиной вежливо покашливает сеньор Фернандес, напоминая о программе, предусматривающей визит в оранжерею, знакомство с поселком для сельскохозяйственных рабочих, посещение скотоводческой фермы и кооператива по выращиванию цитрусовых.
«Кооператива фрутифера экспортадора» создан совсем недавно: пятьдесят два землевладельца объединили свои усилия и средства с целью наиболее эффективного использования своих земель и получения максимальных прибылей. Урожай в этом году хорош, на плантациях кооператива (в полусотне километрах к северу от Севильи, близ поселка Лос-Росалес) деревья сгибаются под тяжестью плодов. Собранный урожай поступает в сортировочно-упаковочный цех, где полсотни девушек проворно отбирают некондиционные фрукты, сортируют остальные по размеру и упаковывают их в сумки-сетки, наклеивая фирменные этикетки. Теперь продукция «Фрутифера экспортадора» готова к отправке в Мадрид и за границу. Организация труда поистине «фордовская»: размеренно, ползущий сортировочный конвейер прочно приковывает девушек к рабочему месту.
Вечером мы обедаем с сеньором Фернандесом и его коллегами в маленьком поселке Пуэбла-де-Лос-Инфантес. Промокшие ноги гудят от усталости. Разговор витает в высоких сферах международной политики, все собеседники выражают горячую заинтересованность в укреплении дружеских связей между Испанией и Советским Союзом. Мы говорим, что будем очень рады покупать в Москве свежие фрукты из Андалузии, наши гостеприимные хозяева высказывают уверенность, что советская сельскохозяйственная техника могла бы очень пригодиться на здешних плантациях. Мы беседуем о жизни в СССР и в Испании, о прочных симпатиях и взаимном интересе, связывающем народы наших стран, несмотря на различия политических и социально-экономических систем.
Рек и крови и слез, борьба и надежда
Красивая легенда о девушке с табачной фабрики по имени Кармен, приключения неутомимого севильского брадобрея Фигаро и романтические похождения бравого Дон Хуана (превращенного в русских переводах в Дон Жуана) продолжают гипнотизировать всех, кто приезжает в эту страну. Вероятно, именно поэтому среди самых устоявшихся представлений об испанцах вообще и об андалузцах в особенности наиболее каноническим является убеждение в том, что они обладают исключительно веселым, искрометным и горячим темпераментом. Свидетельство тому — карнавал в Кадисе.
Конечно, его нельзя сравнивать с вулканическим карнавалом в Рио-де-Жанейро или с пышным шествием аллегорических колесниц по гаванскому Малекону. Праздник, в Кадисе был тише, скромнее и, я бы сказал, уютнее. Где-то часов около девяти вечера в прилегающих к порту переулках прозвучала дробь барабанов. В черное небо взлетели ракеты, и на деревянной эстраде у городской мэрии появилась первая компарса — группа веселых ряженых мальчишек с гитарами в руках. В ритмичных и задорных куплетах они весьма нелицеприятно поругивали городские власти за бюрократизм, за грязь на улицах и плохо работающий водопровод, за беспорядки на городском транспорте и нехватку школьных зданий. Частушки не ограничивались критикой сильных мира сего. Мальчишки пародировали столичных королей эстрады, высмеивали кажущиеся им ветхозаветными предрассудки, подтрунивали над железобетонными канонами морали и этики. Все это было бесхитростно и весело, как всегда бывает раскованной и непринужденной молодежная самодеятельность, освобожденная от родительских или педагогических пут.