Нетрудно представить себе, с какой дилеммой столкнулся Писарро, когда стоял на берегу и смотрел, как паруса этих двух кораблей исчезают за горизонтом. Сокровища, разумеется, подтвердят рассказы капитанов о блестящих возможностях, открывающихся перед поселенцами в Новой Кастилии. Так стоит ли ему ждать подкрепления? А может быть, выступить в поход с уже имеющимся отрядом? Три недели искал он решения, три недели, в течение которых он, подобно Кортесу, обнаружил, что бездействие порождает недовольство. Скорее всего именно настроения солдат сыграли определяющую роль: Писарро решил выступать.
Это решение было подкреплено и сообщениями разведки о том, что Атауальпа покинул столицу инков Куско и был теперь в Кахамарке. Куско находился примерно в 1300 милях от Сан-Мигеля, и даже сегодня, когда существует скоростное Пан-Американское шоссе, добраться от одного города до другого нелегко. В 1532 году Писарро и его люди, нагруженные пожитками, могли бы преодолеть такое расстояние за несколько недель по проложенным инками дорогам. До Кахамарки же было всего около 350 миль, на высоте 9 тысяч футов. Дорога, по сообщениям союзных индейцев, должна была занять не более 12 суток. Писарро не мог упустить эту возможность быстрее добраться до правителя инков.
24 сентября 1532 года, примерно через шесть месяцев после своей первой высадки на побережье, Писарро выступил из маленького поселения. Били барабаны, в лучах солнца сверкали его собственный штандарт и флаг Кастилии. Отряд состоял из 110 пехотинцев, лишь 20 из которых были вооружены арбалетами или аркебузами, и 67 всадников. Это была жалкая горстка людей, не способная противостоять инкам. Атауальпа, как сообщали, лечился на вулканических источниках Кахамарки (рана, полученная во время междоусобной войны против собственного брата, загноилась). Кроме того, он совершал и объезд своих новых владений, чтобы добиться их полного подчинения. Его сопровождала армия, насчитывавшая, по некоторым оценкам, от сорока до пятидесяти тысяч воинов.
Испанцы, переправившись через реку Чира на плотах, переночевали в индейском поселении Поэчос и пошли на юг к реке Пьюра. Здесь они повернули на восток, в глубь суши, следуя вдоль русла Пьюры. Другого пути у них и не было: сообщения индейцев о том, что к югу лежит непроходимая пустыня, подтверждались данными испанских разведывательных отрядов. Эта пустыня была настолько засушливой, что там не росли даже кактусы. Из множества пустынь, лежащих вдоль перуанского побережья, эта самая страшная и дикая: от реки Пьюра до ближайшего речного оазиса — более 125 миль.
Несмотря на относительно благоприятные условия, в рядах испанцев начался ропот. Кое-кто из солдат терял присутствие духа. К концу четвертых суток Писарро остановился, чтобы подготовиться к походу. Первым делом он выстроил свой отряд и обратился к недовольным с предложением: каждый, кто не поддерживает предприятие, может вернуться в Сан-Мигель и получить такой же земельный надел и столько же индейцев, сколько любой солдат гарнизона. Мы не знаем точно, поступил ли Писарро так же, как Кортес, когда тот затопил свои корабли, но факт остается фактом: только девять человек пожелали вернуться на «базу». Вероятно, не только призывы Писарро, но и окружающая обстановка заставили остальных 168 человек продолжать путь. К тому времени они должны были быть далеко за Тамбо Гранде, на главной дороге инков, ведущей из Тумбеса. Русло реки здесь сухое и широкое, устланное белыми камнями, отшлифованными паводками. И хотя орошаемые равнины становились все уже по мере приближения к предгорьям Анд, а впереди маячили горы, питавшие водой Пьюру, склоны холмов по-прежнему были покрыты зелеными деревьями и отнюдь не казались непроходимыми. Белые пики громадных горных хребтов, которые предстояло преодолеть, чтобы добраться до Кахамарки, еще не были видны.