Путь к Орхею
Охрана исторических памятников и произведений искусства стала государственным делом с первых же лет образования СССР. Памятники материальной культуры народов нашей страны стали достоянием всего советского народа. И создание сети национальных историко-культурных заповедников было бы немыслимо без взаимообогащающих усилий ученых всей страны.
1
— Павел, а легенды у тебя в Орхее есть? — Надо — будут. А тебе какие — про рабынь или за клады?
...Все было так же, как и десять лет назад и все эти десять лет. Так же лежали в углу разбухшие «абалаковские» рюкзаки, забиты окурками пепельницы, и присутственный диван (и он, наверное, тот же самый) хранил отпечаток чьего-то бездомного транзитного тела, которое он приютил на пару часов перед последним броском к экспедиции. По-прежнему несмело заглядывали в дверь экспедиционные неофиты, чистенькие, как нечитаные учебники.
Павел Бырня, как всегда, волновался, что кто-то обязательно опоздает к машине. («Отправление будет в пятнадцать ноль пять: пять минут на разгильдяйство; пусть добирается как знает!») И как обычно, когда машина была уже готова, выяснилось, что забыли какой-то вьючный ящик, а ящик заперт в комнате, ключ от которой неизвестно где, и ключ этот искали те самые полчаса, которых как раз хватило опаздывающему неофиту.
Затем Бырня, уже стоя на подножке, с привычной озабоченностью заглянул в кузов («Володя, бидон с керосином на твоей совести!»), и мы поехали в Старый Орхей.
...Тогда, десять лет назад, я впервые пробирался в молдавское село Алчедар — на раскопки Прутско-Днестровской археолого-этнографической экспедиции. Мне надо было найти доктора исторических наук Георгия Борисовича Федорова и напомнить ему о мимолетном обещании принять меня в экспедицию, данное в суматохе предэкспедиционных сборов в Москве. Комнаты археологов на последнем этаже монументального здания Академии наук в Кишиневе были еще заперты. «Поспите часок-другой, — кивнул на диван, целесообразно примостившийся в углу коридора, какой-то ранний научный работник, — может, кто из археологов и подойдет» Потом был недовольный мной Рафалович («Увидел тебя и подумал — опять какого-то маменькиного сынка на романтику потянуло»), были великолепные Балцаты — утопающее в абрикосах, черешнях и вишнях село, где обосновалась штаб-квартира экспедиции, и доктор наук в сиреневой маечке, с петроапостольским великодушием открывший мне врата в Алчедар («Пока поставьте его на переброску отвалов, послезавтра буду на месте — посмотрим»).
Как я работал в эти дни! С порученными мне отвалами я сражался, как Геракл с лернейской гидрой, — и победил. Облеченный доверием к приезду шефа соорудить лагерный погреб, я умудрился докопаться до грунтовых вод. Дождевые канавки вокруг палаток моим старанием превратились в труднопреодолимые крепостные рвы. Я прятал от начальника раскопа свои изодранные лопатой ладони, чтобы не возникло у него никаких сомнений относительно моего умения обращаться с этим безжалостным археологическим механизмом. Но только лишь после того, как Рафалович между делом сказал: «Рукавицы в хозпалатке, в третьем ящике», — мне стало ясно, что вступительный экзамен в экспедицию я сдал.
...Поглощенный сладкими воспоминаниями и укрощением керосинового бидона, я не заметил, как мы подъехали к Орхею. Раскопки начинались у самой обочины грейдера и четко намечали трассу будущей дороги. Это были так называемые охранные раскопки. Законом, действующим на всей территории Советского Союза, предусматриваются обязательные археологические исследования тех земель, что выделяются под крупные застройки — заводы, водохранилища, дороги. Прежде чем уйдет навечно земля под воду или бетон, непоправимо иссечется экскаваторами и землеройными машинами, прежде чем исчезнут бесчисленные дневные поверхности, археологи должны заставить эту землю рассказать все, что сохранилось в молчаливой памяти ее.
...Уже потом, в Москве, прочел я тезисы сообщения, подготовленного молдавским Обществом охраны памятников истории и культуры: «Руководствуясь Законом и некоторыми постановлениями правительства республики, мы не допускаем начала строительных работ без того, чтобы предварительно на участке не было проведено изучение археологического памятника как такового». Этот Закон берет под свою строгую, деловую, лишенную каких бы то ни было эмоций защиту не только памятники уже известные, видимые на поверхности, но и те, всего лишь возможные, что могут открыться при проведении земляных работ. Лишь после такого археологического исследования передается участок по акту «пользователям землей».