Танки еще по дорогам обгорелые стоят. Мины в виноградниках взрывались — обычное тогда дело было. Ползаем мы по земле, кислятиной пороховой несет от нее, а мы черепки — подъемный материал — в рюкзаки собираем.
Вот как мой Орхей начинался...
В 47-м доложил на ученом совете — так, мол, и так, памятник сложнейший, работы — бесконечно. Ну, мне, естественно, командировку и продлили... По сегодняшний день продлили...»
4
Много их было, таких вот командировок в Молдавию, в те первые послевоенные годы. Со всех концов Союза — из Москвы, Ленинграда, Киева, Харькова, Одессы, Уже в 1946 году была создана Молдавская археологическая экспедиция под руководством директора Института археологии Академии наук Украинской ССР академика П. П. Ефименко. В том же году украинские археологи Т. Оболдуева и Д. Березцов провели раскопки сложнейшего кургана в долине реки Когыльник.
На следующий год в Молдавию выезжает Трипольская экспедиция Института истории материальной культуры Академии наук СССР и Института истории АН УССР, которую возглавила доктор исторических наук Татьяна Сергеевна Пассек. В 1950 году создается Прутско-Днестровская экспедиция, руководителем которой стал московский археолог Георгий Борисович Федоров.
Не буду утомлять читателя перечислением того, что было открыто этими и последующими экспедициями, — скажу лишь, что без молдавской археологии теперь просто немыслимо ни одно крупное теоретическое исследование, касающееся древней истории Европы. Я хочу снова вернуться к тем алчедарским раскопкам.
...Через два дня после моего приезда было открытие лагеря. Начальник экспедиции собственноручно зажег костер, а когда все уселись вокруг него, встал и провозгласил: «По старой нашей традиции — первый тост за тех, кто впервые у нашего костра».
Я был не просто допущен, но торжественным протоколом причислен к великому экспедиционному миру молдавской археологии. Миру, где горят на плоской земле костры, с чистого неба скатываются звезды, невидимо шелестит у дороги источник, отворенный бог знает когда добрыми людьми; где зимние горести съеживаются до размеров ненужных и суетливых пустяков, а ценности ветхозаветно просты и мудры и обязывают тебя отныне и навсегда соизмерять с ними свои дела и помыслы; где неразделимы песни, работа и доброта.
Когда впервые зажегся алчедарский костер Прутско-Днестровской экспедиции, сидели вокруг него кишиневские первокурсники Паша Бырня, Ваня Хынку, Изя Рафалович, Юра Чеботаренко, Лазарь Полевой, шестиклассник Витя Бейлекчи. Сейчас они уже кандидаты наук, крупные ученые. Они уже давно ведут самостоятельные экспедиции и зажигают свои костры. Ученики стали мастерами и имеют своих учеников. Я говорю только о тех, кого знаю лично. Но сколько молдавских юношей и девушек, мне неизвестных, такими вот кострами, зажженными в первые послевоенные годы, были причислены к миру науки?
А память уводит еще дальше — в те ставшие уже легендарными для моего поколения времена, когда еще только-только создавалась советская археология, когда не шибко грамотных парней, еще не снявших солдатские обмотки и шинели, партийной дисциплиной сажали за латынь и древнегреческий...
В. Левин, В. Орлов (фото), наши специальные корреспонденты
Что было вначале?
Сгущение или взрыв!
«Рухнет вся система наших представлений...»
«Черные дыры» Вселенной
Спор, в котором все были правы и не правы
Нет такой области науки, где по всем вопросам царило бы единодушие. Нет и, к счастью, не будет, потому что никакое знание не может быть окончательным: природа бесконечна, и за всякой далью открывается новая, подернутая туманом, влекущая даль.
Но порой возникают споры, которые охватывают самые фундаментальные вопросы, в том числе такие, как способ познания, стиль научного мышления.
Или — или
Со времен Канта и Лапласа, то есть примерно полтораста лет, в астрономии сложилась и господствует стройная система представлений о возникновении звезд путем сгущения, конденсации газопылевой материи.