Отдельно надо сказать о знаменитых многократных гомеопатических разведениях, технологию которых разработал Ганеман. Из исходного раствора, содержащего действующее вещество в привычной для аптекарей концентрации, берется десятая часть и смешивается с девятью объемами воды. После энергичного перемешивания десятая часть вновь полученного раствора разбавляется еще вдесятеро, затем еще и еще — пока гомеопат не решит, что полученная доза достаточно мала. Для ряда веществ десятикратных разведений понадобилось бы слишком много, поэтому их растворы при каждой манипуляции разбавляют в 100, а то и более раз. Конечный раствор характеризуется буквой (D означает, что раствор всякий раз разбавляли вдесятеро, С — в 100 раз и т. д.) и цифрой (указывает на число циклов разбавления): 3С означает три стократных разбавления, 7D — семь десятикратных и т. д. Часто окончательный раствор при помощи обычных аптекарских процедур переводят в твердую форму (как правило, в сахарную горошину).
XVIII век был веком торжества анализа бесконечно малых величин (дифференциального и интегрального исчислений), основанного на том, что любую сколь угодно малую «порцию» можно разделить на еще меньшие части. Но уже в первые годы нового, XIX века труды Джона Дальтона утвердили в науке атомно-молекулярные представления, а к середине столетия ученые уже могли определить, сколько молекул содержится в грамме или литре того или иного вещества, что неожиданно стало сильнейшим ударом по теоретическим основам гомеопатии.
В самом деле, допустим, мы хотим приготовить гомеопатический препарат йода (весьма популярного у гомеопатов вещества) методом разведения. Берем, скажем, один грамм, растворяем в 100 миллилитрах воды, зачерпываем миллилитр, разбавляем опять до 100 и так далее. Атомный (он же молекулярный) вес йода — 127. Это означает, что число атомов йода в 127 граммах этого вещества равно числу Авогадро — 6×1023. Стало быть, в нашем исходном грамме содержалось примерно 6×1023 : 127 = 4,72×1021 атомов. И, значит, уже при разведении 10С (оно же 20D, оно же 1:1020) в 100 миллилитрах готового лекарства окажется всего около 50 атомов йода. А если мы захотим разбавить его еще в 100 раз, у нас останется... меньше половины атома. (Точнее, шансы на то, что в нашем растворе есть хоть один атом йода, будут меньше 50%.)
Попытка как-то объяснить, как такой раствор может продолжать действовать, была предпринята только в 1980-е годы французским иммунологом Жаком Бенвенистом. Он предположил, что исходное вещество как-то структурирует молекулы воды, и этот порядок («память воды») сохраняется даже тогда, когда в данной порции раствора уже не остается ни одной молекулы исходного вещества. Онто, мол, и оказывает терапевтическое действие. Но, как показали прямые эксперименты, молекулы воды, предоставленные самим себе, способны сохранять упорядоченность лишь в течение пикосекунд (то есть триллионных долей секунды). А вот опыты самого Бенвениста так ни разу и не удалось воспроизвести при независимой проверке.
Впрочем, как раз для таких веществ, как йод, проблема, скорее, обратная: в любом гомеопатическом растворе его неизбежно окажется слишком много. Из 100 миллилитров даже самых бедных йодом природных вод можно выделить 50–70 нанограммов этого элемента, а в 100 миллилитрах обычной водопроводной воды его содержится 4–8 микрограммов. Это почти соответствует разведению 4С для нашего исходного препарата, и добиться более высоких разведений с такой водой в принципе невозможно.
Получается, что с точки зрения физиологии и медицины гомеопатические средства никак не могут быть действенными, а с точки зрения физики и химии они и существовать-то не могут. Но если то или иное лечение оказывается эффективным вопреки всем теориям, то эти теории следует приводить в соответствие с новыми фактами. Неясно только, в самом ли деле гомеопатическое лечение действенно? Как ни странно, ответить на этот вопрос оказалось не так-то просто.
Золотой век
До тех пор пока во врачебную практику не была введена статистика, результаты лечения обобщались и анализировались каждым врачом отдельно. Если больной выздоравливал, это считалось подтверждением правильности выбранного лечения, если не выздоравливал — свидетельством того, что медицина, увы, не всесильна. Понятно, что любой врач мог привести примеры, «доказывающие» пользу собственной системы лечения.
Начиная с XIX века появляются и более объективные показатели. Согласно официальным отчетам, во время эпидемий холеры смертность от этой болезни в гомеопатических клиниках неизменно была в разы ниже, чем в обычных больницах. Особенно впечатляют данные о вспышке холеры в Лондоне в 1854 году: из поступивших в лондонскую гомеопатическую лечебницу холерных больных умерло 16,4%, в то время как среднее значение этого показателя для всех лондонских клиник составляло 51,8%.