На следующий день, едва тронувшись с места, мы вынуждены были остановиться из-за неполадок в машине. Пока Поль возился с нею, на наших глазах произошла короткая схватка между тремя красно-коричневыми ссвисами, каких мы уже встречали, и десятком других, меньшего роста, с черной блестящей кожей. Красные защищались отчаянно и уложили пять нападающих, но сами пали под градом стрел.
Один из красных ссвисов попробовал подняться, но тут же свалился: в его конечностях сидело пять стрел.
— Послушайте, Ванда ль, постарайтесь его спасти! — попросил я.
— Сделаю, что могу, но не ручаюсь, я ведь очень плохо знаю их анатомию. Впрочем, — добавил Вандаль, осмотрев ссвиса. — ранения, кажется, легкие.
Ссвис лежал недвижимо, все три его глаза были закрыты, и только по тому, как ритмично поднималась и опадала грудь «кентавра», можно было понять, что он жив. Вандаль начал извлекать стрелы. Ему помогал Бреффор, который, прежде чем стать антропологом, изучал медицину.
— Анестезию не даю, — проговорил Вандаль, — не знаю, вы держит ли он.
В течение операции ссвис не шевельнулся, лишь короткая дрожь пробегала по его телу. Бреффор наложил повязки, на которых быстро проступили желтые пятна. Потом мы перенесли раненого в грузовик — он был не очень тяжел, килограммов семьдесят, как определил Мишель, — и уложили на импровизированную кушетку из травы и одеял. Все это время ссвис не открывал глаз. Зато когда поломка была устранена и мотов завели, он заволновался и... впервые заговорил. Это был поток щелкающих, странно ритмичных слогов, которые, казалось, состояли из одних свистящих согласных. Ссвис пытался встать: нам пришлось удерживать его вчетвером, так он был силен. Тело его на ощупь казалось очень твердым и в то же время было удивительно гибким. Постепенно пленник успокоился, и мы его отпустили. Я сел к столику кое-что записать в свой дневник, захотел пить и налил себе стакан воды. Приглушенный возглас Вандаля заставил меня обернуться: наполовину приподнявшись, ссвис протягивал руку.
— Он просит пить, — сказал Вандаль.
Мы наполнили стакан, ссвис взял его, недоверчиво осмотрел, потом вылил воду. Тогда я решил сделать опыт. Наполнив стакан, я произнес: «Вода». С поразительной легкостью ссвис понял и повторил: «Вода».
Я сказал ему слово «стакан». Он повторил за мной: «Стакан». Я отхлебнул глоток и сказал: «Пить». Он повторил: «Пить». Я вытянулся на койке в позе спящего, закрыл глаза и сказал: «Спать». Ссвис переделал это слово в «оспать». Я показал на себя — «я». Повторив мой жест ссвис произнес: «Взлик».
Усложняя опыт, я проговорил:
— Взлик спать. Он мне ответил:
— Вода пить.
Мы разинули рты. Это существо было наделено невероятной сообразительностью! Я тут же налил ссвису воды, и он ее выпил. Мне хотелось продолжить урок, но Вандаль напомнил, что ссвис ранен и, наверное, измучен. И правда, тот сам сказал: «Взлик сспать», — и вскоре уснул.
Вандаль сиял.
— Если они все такие способные, мы скоро передадим им многое из нашей техники!
— Пожалуй,— согласился я. — Впрочем, так далеко нечего загадывать. Ясно одно: если мы с ними договоримся, они будут бесценными союзниками.
— А почему бы нам не договориться? — вмешался Бреффор. — Ведь мы ему спасли жизнь!
— Ну да, одному спасли, а десяток о лишним перестреляли.
— Но ведь они на нас напали!
— Мы вторглись на их земли. И если они объявят нам войну...
тогда мы волей-неволей окажемся в положении Кортеса среди ацтеков, с той лишь разницей, что ацтеки боялись ружей и лошадей, а ссвисы не боятся ничего.
Я перебрался вперед. Мишель вел машину, Мартина сидела рядом с ним.
— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил я ее.
— Они умные, даже очень умные!
— И мне гак кажется. Теперь мы не одиноки в этом мире.
— Но все-таки это не люди.
— Ну, разумеется! А ты что скажешь, Мишель?
— Пока не знаю. Подождем.
Этот вечер остался в моей памяти как один из самых спокойных и тихих за всю экспедицию, во всяком случае за всю ее первую часть. Перед закатом мы поужинали, сидя на траве. Погода стояла чудная, и, если бы не оружие рядом с нами да не странный силуэт Взлика, можно было бы подумать, что мы где-нибудь на Земле, в туристском походе. Как на родной планете, Гелиос, прежде чем скрыться за горизонтом, залил небо водопадом золотых, янтарных и пурпурных тонов; на этом фоне в высоте лениво плыли редкие розовые облака. Все мы проголодались и ели с аппетитом, не исключая Взлика; раны его уже начали затягиваться. Ссвису особенно понравились морские сухари и солонина, но, попробовав вина, он тотчас выплюнул его с явным отвращением.