Лаптев не стал размышлять долго, приказал пальнуть из пушки. Она рявкнула довольно жиденько над бескрайним Ледовитым океаном. На загадочном судне не подали никаких признаков жизни...
— Остров это, Харитон Прокофьевич,— покачал головой Челюскин.— Или стамуха, может, или гора ледяная.
Больше порох тратить не стали. Поплыли дальше. И некогда им было гадать, что за призрак такой встретили: льды окружали их все теснее и едва не затерли. Всем пришлось потрудиться, даже иеромонаху с барабанщиком. Топорами да пешнями еле прорубили себе выход из ледяной ловушки.
Зашли все же в устье реки Оленек, поклонились могиле Прончищевых. И поспешили дальше, оставив на берегу запасной склад провианта.
Тяжелые льды преградили вход в Хатангский залив. Пробиваясь сквозь них, получили пробоину, началась сильная течь. Вода залила трюм и выгороженные в нем кубрики, поднялась под самую палубу! К счастью, на берегу оказалось зимовье. Успели устроить его тут за эти годы неустрашимые промышленные, назвав Конечным.
Поспешили подойти к берегу, шлюп разгрузить и попробовать починить. Сняли пушки, все снаряжение, провиант, бочки с пресной водой — «с великим трудом получили спасение». Наскоро залатав пробоины, отправились налегке дальше, оставив солдата сторожить сгруженное имущество. Даже ялбот не взяли, чтобы не задерживал хода.
Плыли все дальше на север мимо островов, открытых в прошлое плавание и впервые нанесенных на карту штурманом Челюскиным. Для надежности уточняли их положение. Открыли еще несколько островков. Их в прошлое плавание не заметили, приняли за превеликие льдины. Теперь решили все открытые острова для верности окрестить. Лаптев не, стал утруждать себя, давал островам имена святых, заглядывая в святцы: Петра, Андрея, Павла, Самуила, Фаддея.
Но уплыли недалеко. Не достигли даже тех широт, где прошлый раз повернули назад. Опять преградили путь густые льды.
Теперь они подготовились к путешествию лучше. Не только устраивали на всякий случай в разных местах склады провианта на берегу, но и взял Челюскин с собой нарты с собаками. Послали на этих нартах с опытным каюром на разведку по льдам геодезиста Никифора Чекина 1. Вернувшись, Чекин доложил, что дальше пути нет. Все море сковали непроходимые стоячие льды.
1 Кажется, это было впервые в истории полярных исследований.
Был уже конец августа. Консилиум решил — встать на зимовку. Но пошли для этого не в устье реки Оленек, остановились гораздо севернее — в Хатангском заливе. Правда, пристать возле своего склада в Конечном не смогли: уже помешали льды. Челюскин объездил все берега залива и нашел другое подходящее место — где было стойбище безоленных тунгусов, как тогда называли эвенков. Тут и встали на зимовку, построив избы из плавника.
С эвенками подружились и советовались, намечая план дальнейших исследований. Решили, прежде чем начинать новое плавание, времени весной не терять, провести несколько санных походов, чтобы разведать, сколь же далеко на север простирается эта дикая ледяная земля.
Лаптев приказал всем по примеру местных жителей питаться неотказно строганиной. Больше у них в отряде не было ни одного смертного случая от цинги. Становились они опытными полярниками. Этому бы порадовался Прончищев. Покойный командир незримо продолжал путешествие вместе с ними. Его часто вспоминали в разговорах.
И все яснее становилось, что Василий Прончищев, Мария и другие участники экспедиции отдали свои жизни хотя и слишком рано, в самом начале трудного пути, но недаром. Их гибелью был оплачен неоценимый опыт познания Севера, приносящий теперь «многоразличные и наиважнейшие пользы». Он помогал Лаптеву и Челюскину вести своих людей все дальше на север.
Правда, новый командир многим показался после Прончищева слишком крут и властен. Кое-какие приказы Лаптева вызывали ропот среди команды. Как записали в шканечном журнале, слышались от некоторых солдат «нерегулярные и неистовые слова»... Лаптев поступил по уставу: «Кто будет непристойно рассуждать о указах от начальника, на теле наказан будет».
Но в общем зимовка прошла успешно. Чтобы скоротать время, любознательный Лаптев стал вести свой особливый журнал, куда записывал «для известия потомкам» всякие любопытные сведения: