...Переа посмотрел на небо и покачал головой.
— Ярбуруа,— проговорил он.— Идет ярбуруа.
Впервые за весь день его непроницаемое лицо оживилось.
— Ярбуруа — это холодный ветер с гор, со стороны Тихого океана,— заговорил он поспешно, словно кто-то мог помешать просветить меня. — Старики говорят: ярбуруа захватывает воду в реках на «твердой земле» и выливает ее на острова.
Птичий гомон, который весь день раздирал уши, утих, замерли мангры, опутавшие берег. Переа смотал леску, ополоснул руки в теплой бирюзовой воде, взялся за пусковой шнур, и мотор послушно заурчал.
Там, где час назад различался волнистый контур «твердой земли», тянулась хмурая пелена. Лодка ходко пошла по зеленой глади залива. Налетел порыв колючего холодного ветра, швырнул в лицо ледяную пригоршню воды. «Сюрприз за сюрпризом,— подумал я.— Игрушечный самолетик. Племя, живущее в каменном веке. Не хватает еще тропических заморозков».
Наконец лодка ткнулась носом в золотистую отмель Уичуб-Уалья. Жалобно поскрипывали выгнутые ветром стволы пальм. Над «твердой землей» грозными узорами разбегались по черному небу молнии. Едва Переа снял и отнес под навес мотор, как первые капли дождя, прицеливаясь, прошли по крыше. И разом на камышовую гостиницу, на индейские хижины, на притихшие пальмы ринулась стена ливня.
— Успели,— сказал Переа и в первый раз за весь день улыбнулся.— С ярбуруа шутки плохи...
Грозы бушевали над островами всю ночь. Одна пришла с перешейка, другая — с моря. Они столкнулись над крохотным островком и принялись осыпать его громами и молниями. Такого многоводного и затяжного ливня ни до этой ночи, ни позже мне не приходилось переживать ни в карибских тропиках, ни в Амазонии, ни в заоблачных Андах.
Наутро над архипелагом снова сверкало солнце, выжигая белесое небо. Ливни превратили голубые реки перешейка в мутные потоки, вынесли в залив Сан-Блас бурые массы речного ила, который смыл с коралловых атоллов их изумрудные ожерелья.
— Нет, каков ярбуруа?! — сказал Альберто Васкес.— Море запачкал, рыбу отогнал. Рыбачить можно будет дня через два, если море прополощет прибрежные воды.
К сожалению, Сан-Блас не минуют и более мрачные бури: архипелаг приобрел в последние годы громкую славу «транзитного» пункта на маршрутах торговцев наркотиками.
...Их было двое — пожилой, наглый мужчина и девица лет двадцати. Они появились в «Посаде Анаи» поздно вечером. Молча поужинали, молча удалились. На следующий день на острове Порвенир я снова увидел их у края посадочной полосы «аэротакси». Порывы ветра отбрасывали в сторону полы расстегнутой рубашки мужчины, обнажая рукоять заткнутого за пояс пистолета.
Альберто Васкес еле слышно сказал:
— Марихуанщики. Продают индейцам наркотики. Сюда прибывают обычно по морю из Колумбии. Ночуют, под видом туристов летят в столицу. Видите, вон индеец с черным чемоданчиком? Тоже из этой мафии. А пистолет у старика заметили? Говорят, будто оружие нужно для защиты от контрабандистов. На самом деле — для защиты своего грязного бизнеса.
— Да ведь панамское правительство строго карает за контрабанду наркотиками?
— Строго? — усмехнулся Васкес.— Шесть месяцев тюрьмы или залог в 600 долларов — это для марихуановой мафии пустяки.
...На Алиганди картонные коробки с лекарствами, соками и сгущенкой быстро выгрузили несколько парней-кунов. За ними нехотя наблюдал полицейский. «Аэротакси», взмыв на полторы тысячи метров, понеслось напрямик в столицу.
— А сейчас вы можете увидеть сразу два океана,— раздался в репродукторе голос пилота.— Справа — Атлантический, слева — Тихий...
Панама — Архипелаг Сан-Блас — Москва
Вадим Листов
Дельта в сердце пустыни
Окаванго — огромный и таинственный феномен. Подобного ему нет больше нигде на нашей планете. Ведь в привычном понимании дельта реки — это ее финиш, место, где водный поток отдает свои воды другой реке, морю или океану. Река Окаванго — мощная водная артерия протяженностью более полутора тысяч километров,— теряется в песках пустыни Калахари.
Сбежав с обширных плоскогорий Анголы и Намибии, реки Кубанго и Квито, слившись воедино, образуют могучую Окаванго. А через две-три сотни километров она разделяется на тысячи рукавов, проток и лагун, что обтекают бесчисленные острова. Это и есть внутренняя дельта. И хотя воды ее чисты и прозрачны, здесь порой называют дельту болотами.
...Ощущение тайны не покидало нас, пока по узкой неровной дороге, среди скрюченных деревьев, поваленных слонами, пробиралась наша машина. Мы ехали по западной части дельты, заповеднику Мореми. Наконец на берегу лагуны открылся лагерь Хаканака — несколько палаток, кухня, тростниковый навес, стол с десятком стульев, холодильник, работающий на керосине, радиостанция. Владелец этого хозяйства, он же проводник, англичанин Даг Скиннер давным-давно поселился в Африке, а последние полтора десятка лет живет в Хаканаке.
Путь сюда из городка Маун, административного центра Северо-Западной провинции Ботсваны, занимает пять-шесть часов на вездеходе или полчаса на легком самолете. Мы предпочли автомашину — только так можно увидеть вблизи грациозных антилоп, величавых жирафов, с любопытством выглядывающих из зарослей, медлительных буйволов, пугливых зебр и солидных слонов.
На осмотр дельты мы отправились на прогулочном катере в сопровождении проводника-ботсванца.
Нас принял мир чистейшей воды, сверкающих бликов солнца, зеленых кустарников, тростников, бирюзового неба, зарослей лилий. Папирусы стоят столь густо, что пройти в их чаще могут лишь узкие мукоро — лодки, которые изготовляют рыбаки племени йейе.
На нашем судне то и дело отказывал подвесной мотор. И когда в очередной раз проводник возился с заглохшим двигателем, лодка стала объектом пристального внимания огромного гиппопотама. Массивная голова его с шумом поднималась над водой все ближе и ближе к нам. На счастье, бегемота спугнули вошедшие в излучину три лодки с туристами, направляющимися в Маун с верховьев Окаванго...
Вернувшись в лагерь, рассказали Скиннеру о своем приключении, на что он невозмутимо заметил, что гиппопотамы — не единственные хозяева дельты. Бок о бок с ними живут-поживают крокодилы. И Даг подвел нас к причалу. Незадолго до нашего прибытия он привязал к свае тушу козла. Зачем?
— Туристы любят фотографировать гигантских рептилий, вот и нужно привлечь их легкой добычей,— невозмутимо ответил Скиннер.
Поздний ужин под треск поленьев в костре сопровождался рассказами Дага Скиннера. Морщинистое его лицо, освещенное неровным пламенем, напоминало образы героев старинных приключенческих книг. Но вскоре разговор от обычных для Африки охотничьих былей перешел к общим проблемам дельты Окаванго. Дело в том, что экологи все более обеспокоены ее будущим. Правительство Ботсваны приняло программу борьбы с мухой цеце. После ее осуществления дельта должна стать огромным пастбищем. Пример других районов Африки, где из-за экстенсивного использования новые пастбища уже превратились в пустыню, дает основания для тревоги. Ведь закона, который регулировал бы скотоводство на будущем гигантском пастбище, пока нет.
В районе дельты, где была отмечена вспышка сонной болезни, поразившей около двухсот человек, началась интенсивная обработка растительности раствором эндосульфана с самолетов и из переносных опрыскивателей. Этот инсектицид, в небольших дозах относительно безвредный для млекопитающих, оказался губительным для рыб. Уже после первого опрыскивания в исследуемом районе погибло более 70 процентов рыбной молоди. Тем не менее две трети территории дельты подверглись обработке по меньшей мере восемь раз.