Мигель хмыкнул и сказал:
— Так оно и было... А у этих троих американцев ослов перекупили мы.
— За какую цену?
— По двенадцать песо за штуку.
— И теперь продаете по четыре? Никудышные вы торговцы.
Индейцы рассмеялись.
— Вы тут мне говорили, что купили их довольно давно,— продолжал копать алькальд.— Как давно все-таки?
Подумав немного, Мигель ответил:
— Четыре месяца назад.
Ему вспомнилось, что он говорил, будто они работали на какую-то горнорудную компанию и от рудника сюда пришлось идти долго.
— Четыре месяца? Странная все-таки история,— сухо заметил алькальд.— Американцев видели всего три дня назад, когда они появились с той стороны гор. Их видели в деревнях. Со всеми ослами, которые вы у них четыре месяца назад перекупили.
Мигель вновь пустил в ход свою доверительную улыбку:
— По правде говоря, сеньор, мы купили ослов два дня назад. У этих самых американцев.
— Это уже больше похоже на правду. Значит, вы купили их у троих американцев?
— Да.
— Но американцев не могло быть трое. Я знаю, что один из них остался в деревне по ту сторону сьерры. Он — доктор.
— Мы их купили у одного американца. У одного из них,— Мигель расчесывал себе лицо и голову.
— И где же вы их купили? — неумолимо продолжал алькальд.
— В Дуранго.
— Этого никак не может быть,— сказал алькальд.— Американец не мог успеть дойти до Дуранго, а если и да — вы не успели бы дойти до нас.
— Мы шли всю ночь.
— Допускаю. Но почему американец продал ослов именно вам: в Дуранго полным-полно другого народа? Я хотел сказать — других покупателей.
Тут вмешался Игнасио:
— А нам откуда знать, почему он продает ослов нам, а не другим? Захотелось, и точка.
— Тогда у вас должна быть квитанция,— опять взялся за свое алькальд.— Квитанция, на которой проставлены цена и вид товара, не то сеньора Мотилина в любое время может затребовать ослов обратно — тавро-то ее.
— Никакой квитанции он не дал,— ответил Мигель.—
Не хотел, видно, оплачивать пошлины за торговую сделку.
— Ну, эти несколько сентаво вы и сами заплатили бы, чтобы получить бумагу о покупке,— сказал алькальд.
— Черт бы вас всех побрал! — Мигель замахал кулаками.— Что вам вообще от нас надо? Мы мирно едем своей дорогой, а вы нас не пускаете. Мы пожалуемся губернатору, и вас сместят, понимаете?
— Нет, это уже чересчур,— алькальд улыбнулся.— Вы являетесь в нашу деревню и собираетесь продать ослов. Мы собираемся купить ослов и договариваемся о цене. Есть же у нас право узнать, чьи ослы и откуда? Не то завтра, к примеру, рано утром сюда придут солдаты и скажут, что мы украли ослов у законных хозяев, а самих хозяев убили. И нас расстреляют.
Мигель повернулся к своим приятелям и многозначительно на них посмотрел. Потом сказал:
— А теперь мы ослов продавать больше не хотим. Даже по десять песо. Теперь мы хотим продолжать свой путь.
— Но инструмент и шкуры вы все-таки могли бы продать,— закинул удочку алькальд.
Мигель ненадолго задумался и, когда ему пришло на ум, что на шкурах-то и инструменте никакого тавра быть не может, сказал:
— Хорошо. Если вы хотите купить шкуры и инструмент... Как вы считаете? — обратился он к своим спутникам.
— Мы не против,— ответили те.— Обойдемся и без них.
— Это ведь ваши вещи? — спросил алькальд.
— Конечно,— сказал Мигель.
— А почему американец не продал шкуры в Дуранго? Зачем вы таскаетесь с ними по дорогам? Не станете же вы на ослах возить воду в реку?
— В Дуранго были низкие цены, мы хотели дождаться, когда они поднимутся.
Мигель начал прохаживаться туда-сюда, насколько ему это позволяли собравшиеся вокруг индейцы.
— Американец пошел на поезд голым, что ли? — неожиданно повернул разговор алькальд.
— Это вы насчет чего? — Мигель побледнел.
— На вас его сапоги, а на нем — его брюки. Почему же никто из вас не надел его рубашки, ведь она была еще целая? По сравнению с тем рваньем, что на вас, она была все равно что новая.
Мигель промолчал.
— Так почему никто из вас ее не взял? — повторил алькальд.— Я могу сказать вам, почему вы этого не сделали.
Ни Мигель, ни оба его дружка не стали дожидаться объяснений алькальда. Вдруг каждый из них набросился на стоявшего ближе всех индейца. Для тех это было настолько неожиданным, что они на какие-то мгновения растерялись. Бродяги прорвали кольцо, выбежали на главную деревенскую улицу — и дай бог ноги!