10 000 миль попутного ветра
Мы стояли в самом центре Нью-Йорка. Создавалось впечатление, что в США может зайти на яхте кто угодно. Никто особенно не следил за перемещением тысяч прогулочных судов под разными флагами. Когда я попытался по радио связаться с Береговой охраной (но ответила Pilot Station — Лоцманская служба) и объяснил, что яхта пришла из России, на регату, не последовало никакой реакции, только спросили, не нуждаемся ли мы в лоцмане или буксире. По тону разговора чувствовалось, что занятые люди недоумевают: зачем их зря беспокоят, если нет проблем? Подумаешь, яхта пришла из-за океана, к этому здесь давно привыкли.
Пошли искать с Валерой и Ильей офис регаты. Разыскали эту контору на 21-м этаже огромного здания. Сидит в большой комнате два десятка парней и девчонок за компьютерами, бумажки перекладывают. Объяснили, зачем пожаловали, но в компьютере сведений о «Магнитке» не оказалось.
— Что делать? Кто может нам помочь?
— Не знаем. Участники, пославшие заявки, занесены в компьютер.
Все улыбаются, все приветливы, еще раз «вытащили» на дисплей пришедшие русские яхты. Их всего-то две, хотя заявки посылал добрый десяток, но нас там нет.
— Скоро придет адмирал, он может решить любой вопрос, подождите, пожалуйста.
Через полчаса подходит к нам двухметровый загорелый лысый янки. Вид суровый.
— Документы в Мадрид посылали?
— Посылали, — говорю. И даже
квитанцию об отправке показываю.
Проверили еще раз на компьютере и в каких-то амбарных толстых книгах — пусто.
— Плохо ваша русская почта работает, ничего не приходило. Подождите, разберемся. Заполните пока бланки...
Через час адмирал торжественно пожал руку: «Все о"кей! Мы вас включаем в состав участников». Подвел к карте, показал, где парад, где мы должны быть перед началом и за кем идти. Тут же подошла девушка и, очаровательно улыбаясь, вручила мне флаг, вымпел, капитанскую книгу, памятную медаль и прочие атрибуты участников. Я встретил ее потом на брифинге и поинтересовался у
знакомого капитана, кто это такая? Оказалось — известная миллионерша, любительница парусного спорта, пожертвовала очень крупную сумму на проведение регаты. Память у нее превосходная, узнавала меня ив Бостоне и в Ливерпуле...
У меня камень с души свалился. Наконец-то мы догнали регату, являемся полноправными ее участниками.
Но рано было радоваться, ночью наше путешествие могло оборваться. Выручила крепкая магнитогорская сталь. Легли мы поздно и, замученные вереницей дел и событий, сразу уснули. Ночью лодку потряс страшный удар, меня выбросило из койки. Слышу дикий крик Лукина: «Тонем! Режь ремни! Плоты — за борт!» Пулей вылетел на палубу. Первым делом глянул в кокпит. Сын устроился там спать. Слава Богу, живой. Бросился к Валере: «Ты с ума сошел! Какие плоты? Мы же стоим у пирса!» Оказывается, в нас врезалась огромная баржа, которую толкал буксир. Стояночный огонь у нас горел, но капитан то ли не заметил, то ли просто зевнул. Валера крепко спал, и ему показалось, что мы еще в океане и получили огромную пробоину. Американец тоже испугался, причалил к стенке, пришел разбираться. Стали осматривать повреждения. Поразительно, но ничего страшного. Немного помят борт, содрана краска, погнули пару стоек ограждения. Нас спас прочный стальной корпус. Будь лодка пластмассовой или деревянной — остались бы одни обломки. Принесся перепутанный капитан с польской яхты, его разбудил грохот. Глянул и ахнул: «Если бы меня так ударили, уже были бы на дне Гудзона».
Американец все допытывался, буду ли я обращаться в полицию или, может быть, дело и так уладим. На кой черт мне полиция, если нет страховки, да и судиться некогда. Сказал, чтобы притащил утром ведро белой краски и ящик пива. На том и порешили. Долго жал он мне руку и заверял, что все сделает, но обманул. Такое мелкое жульничество никак не характерно для обязательных американцев. Сколько их потом помогало совершенно бескорыстно...
Нью-Йорк настолько велик, что глянешь на карту — и глаза разбегаются. В первую очередь нам хотелось поглядеть на корабли и яхты, пришедшие сюда чуть ли не из всех стран мира. Такую армаду разместить в одном месте, конечно, невозможно. Приходилось обходить многочисленные пирсы на Гудзоне или причалы Ист-Ривер. Большие парусники — толшипы англ. tall — высокий, ship — корабль) пришли из Англии, России, Германии, Италии, Испании, Дании, Болгарии, Полыни, Украины, Японии, Новой Зеландии, Чили, Аргентины, Омана и других стран. 29 кораблей — весь «цвет» современного парусного флота находился в Нью-Йорке. Яхт было около двухсот. Для осмотра кораблей приезжали сотни тысяч людей. Американцам, не приученным к длинным очередям, приходилось терпеливо ждать. У одного из пирсов я обнаружил и каравеллы Колумба. «Санта-Мария», «Пинта» и «Нинья» стояли рядом, совсем новые, сияющие свежей краской. Это далеко не первые копии. Ровно сто лет назад, в 1893 году, на Всемирной выставке в Чикаго тоже выставлялись все три знаменитых судна, причем «Санта-Мария» пересекла океан под парусами, правда, ее сопровождал паровой крейсер. Надо сказать, что никому по сей день неизвестно, как действительно выглядели корабли Колумба, какие имели размеры и вообще была ли «Санта-Мария» каравеллой или караккой. Сам Колумб почему-то не любил этот корабль, принадлежавший другому капитану и называвшийся «Гальега».