Мало того, их здесь никто не ждал. Мой друг, приехавший сюда в самом начале 1960-х, вспоминает: первое, что он увидел в Майами, был красовавшийся у входа в парк плакат — «Четвероногим домашним питомцам, неграм, мексиканцам и кубинцам вход воспрещен».
Сегодня кубинцы, то есть, конечно, американские кубинцы, — полноправные хозяева Майами. Но не потому, что они заполонили его, подобно арабам, наводнившим в наши дни Испанию и Францию. Майами превратился в крупный современный мегаполис, в деловой, финансовый, рекреационный центр Соединенных Штатов во многом благодаря предприимчивости кубинцев-эмигрантов. Сегодня английский язык вы услышите здесь гораздо реже, чем испанский. Да что там: без английского в Майами жить можно, чему доказательством десятки тысяч кубинцев, не знающих по-английски ни слова (что, впрочем, не делает им чести). Как прожить здесь без испанского — не представляю.
И не подумайте, что это эмигрантское нашествие произошло вопреки воле федеральных властей. Ровно наоборот: все так получилось именно благодаря доброй воле, проявленной администрацией Кеннеди и с тех пор ни разу не поставленной под сомнение ни одной из последующих девяти администраций. Американский закон, принятый вскоре после прихода Кастро к власти на Кубе, гласит, что любой кубинец, ступивший хотя бы одной ногой на берег Соединенных Штатов, автоматически получает право на политическое убежище в этой стране. Закон был принят в знак своего рода извинения перед кубинцами, которых Штаты не смогли освободить от диктатуры Кастро в апреле 1961 года. Организовав тогда высадку добровольческих соединений кубинских эмигрантов на Плайя-Хирон, Соединенные Штаты, однако, не поддержали их силами регулярной армии, и попытка свергнуть Кастро захлебнулась.
Такого «режима благоприятствования» не знала ни одна эмиграция в истории. И немудрено, что кубинцы в Майами столь успешно развернулись, проявив лучшие черты национального характера: энергию, предприимчивость, оптимизм. Этот «режим благоприятствования», впрочем, не раз доставлял Штатам трудности, искусно спровоцированные кубинской властью. Например, в апреле 1980 года. Тогда Кастро в ответ на призыв администрации Картера разрешить выезд из страны тем, кто хотел ее покинуть по политическим мотивам, ответил согласием, а затем коварно набил присланные Соединенными Штатами для политэмигрантов корабли выпущенными из тюрем уголовниками. И в дальнейшем он еще несколько раз провоцировал похожие кризисы, но так и не заставил Штаты отступиться от «режима благоприятствования» для кубинцев, которым жить на «Острове свободы» стало невмоготу. Тем более что знаменитый американский «плавильный котел» за свою историю имел опыт переплавки и перековки самой пестрой публики, в том числе и уголовников всех мастей.
Вот в результате и получилось, что в Штатах оказалась шестая часть кубинской нации. И даже если термин «разделенная нация» не вполне корректен юридически, то о «разделенных семьях» с уверенностью можно говорить во всех смыслах. Таких семей на Кубе подавляющее большинство, почти у всех на острове есть «родственники за границей», в Майами. Причем их число непрерывно растет, так как эмиграция с острова любыми способами, легальными и нелегальными, продолжается.
Пляж в Майами-Бич — «реинкарнация» утраченного кубинскими эмигрантами знаменитого Варадеро
Куба, которую они потеряли
При этом кубинцы в Майами не просто живут надеждой на скорое возвращение на родину. Эта-то надежда у многих не то чтобы призрачная, а, скорее, романтически-умозрительная: сколько их вернется навсегда, когда (и если) падет режим Кастро, это еще большой вопрос. Жизнь выстроена здесь, в Штатах, здесь дом, здесь родились дети и внуки — одним словом, здесь все. А там, на острове, остались одни воспоминания. И неустроенная, разрушенная страна, которую предстоит поднимать, отстраивать заново. Перебираться в нее из комфортного Майами — это будет своего рода поступок, если не жизненный подвиг. И словно понимая, что Куба как дом утрачена навсегда и что даже если Кастро и падет наконец до наступления ближайшего Рождества, все равно они приедут праздновать все эти события на Кубу гостями, а не хозяевами, а здесь, в Майами, кубинцы как будто клонировали ту родину, которую, как известно, нельзя унести на подошвах башмаков. По максимуму воссоздали привычную для себя жизнь, где не только язык общения испанский, но и все традиции, праздники, стиль обустройства дома, всей жизни в целом, еда, напитки, шутки — в общем, все, что возможно, все кубинское. Даже американский доллар здесь чаще называют «песо» и любят вспоминать, что до «исторического материализма», до кастровской революции, кубинский песо был твердой валютой, имел хождение в Соединенных Штатах и стоил 1,03 доллара, причем этот курс был незыблемым с каких-то там мохнатых 1920-х вплоть до 1959 года.