За наш «российский» столик садится огромный и очень солидный Хаану Веса — типичный финн, председатель совета города Саво. Хаану — знаток российской истории. Он, например, точно знает, что русские произошли в результате смешения финно-угорских племен и татар. Все наши возражения — а где же славяне, а как же наш язык? — наталкиваются на стену холодного финского непонимания: «Я-то лучше знаю историю России!» — Главная проблема России сегодня — это налоги! Вы должны научиться платить налоги! — английские фразы, и при том с особенностями финского произношения, к тому же сдобренные изрядным количеством опять-таки безалкогольного пива, звучат совершенно изумительно. Мы с трудом сдерживаем смех — а вдруг не поймет и обидится...
Воодушевленные вновь обретенными корнями — наконец-то обнаружены наши предки — и осознав всю важность налоговой системы, мы, в компании с нашими зарубежными коллегами, отправляемся на экскурсию в королевский замок.
Замок — величественное сооружение, шпили которого видны из любой точки города. Мы попали туда в самом конце дня, когда официальные экскурсии были уже завершены. Но молоденькая девушка-экскурсовод, которой ужасно хотелось домой, тем не менее согласилась провести нас, участников конференции, по замку.
Серые стены, высокие ступени, потемневшее от времени дерево, громадные картины, узкие окна-бойницы, через которые проникают лучи закатного солнца. Слушая бойкую и мелодичную речь девушки, я поймал себя на мысли, что нисколько не удивлюсь, если сейчас вот эта бледная дама, изображенная на полотне, подмигнет мне слегка прищуренным правым глазом. Полное погружение в историю. За толстыми стенами не было слышно городского шума, а звуки органа, доносившиеся откуда-то из глубины замка, заставляли забыть о неумолимом течении времени.
Мы спустились в прохладу внутреннего двора замка. А там, прислонившись к теплой стене, стоял долговязый человек, одетый в костюм средневекового крестьянина. Кальмарский Дон Кихот. В руках — многострунная шведская скрипка, а рядом, как верный конь, застыл старенький велосипед.
Он заиграл простую, немного заунывную, народную мелодию. Музыка, отражаясь от стен, наполняла колодец двора и увлекала за собой, вверх. В тот момент в целом мире существовало только высокое небо, обрамленное серым камнем стен, и простая, бесхитростная мелодия...
Ранним утром следующего дня на мою долю выпала еще одна удача — кассир железнодорожной кассы, очень милая и приветливая шведка, пристально посмотрев на меня, спросила: «А сколько вам лет, молодой человек?» В результате билет обошелся мне вполовину дешевле — молодежная скидка! Пустяк, но приятно! А потом скорый поезд унес меня на север Швеции, в славный город Стокгольм.
Денис Богомолов | Фото автора
Швеция
2001 и дальше: За проливом Лонга, на острове Врангеля
«Бородачами» (умингмак) их называют канадские эскимосы. Это лучше, чем традиционное европейское — «мускусный бык», так как никакого мускуса эти звери не выделяют. Но точнее всего отражает их сущность латинское наименование «ovibos», дословный перевод которого в последние десятилетия распространился и в России: овцебык.
Несколько тысячелетий назад овцебыки были обычными обитателями Евразии. Они паслись бок о бок с мамонтами, первобытными бизонами и волосатыми носорогами на огромной территории от Испании до Чукотки. Однако из-за изменений климата большинство представителей так называемой «мамонтовой» фауны вымерло. Овцебык оказался одним из самых стойких. Его многочисленные стада сохранились до нашего времени в тундрах Северной Америки и Гренландии, куда он когда-то проник по «берингийскому мосту». Вероятно, и в некоторых местах Северной Азии овцебык обитал всего лишь 200-400 лет назад, но был истреблен человеком. По крайней мере, именно так считает известный зоолог Н.К. Верещагин, обнаруживший на Таймыре череп овцебыка с прижизненным пулевым ранением.
На Аляске и в Канаде овцебыки тоже сильно пострадали от рук охотников. Но активное освоение американской Арктики происходило уже в те дни, когда у человечества стало пробуждаться экологическое сознание. И овцебыков взяли под охрану. А в 1974 году сбылись чаяния многих русских зоологов, начиная с С.А. Бутурлина, который еще в 1928 году опубликовал в журнале «Боец-охотник» статью о перспективах акклиматизации овцебыков на российском Севере. Сначала небольшая партия канадских овцебыков была выпушена на Таймыре, а годом позже 40 животных, отловленных на острове Нунивак у побережья Аляски, были поделены пополам между Таймыром и островом Врангеля. Так было дано начало возрождению овцебыка в Евразии.
Овцебыки были одной из причин, которые побудили меня приехать на остров Врангеля. Я жил и работал на мысе Шмидта. Прошло уже десять лет с первых шагов по реакклиматизации овцебыков, а интерес к ним не ослабевал. Журналисты слетались на остров Врангеля, как пчелы на мед, но взглянуть на них мало кому удавалось. Зверей почти сразу выпустили на волю, половина из них погибла от пневмонии — сказалась смена климата. Оставшийся десяток животных разбрелся по острову, и в течение нескольких лет лишь случайные встречи подтверждали, что овцебыки еще живы. Даже специальные поисковые авиаполеты часто не давали результата. Это был период, когда звери только начинали осваивать незнакомую территорию, часто и бессистемно перемещались по острову в поисках удобных пастбищ. Тем не менее уже в 1977 году появились на свет первые телята, рожденные на острове Врангеля. Их судьба осталась неизвестной, вероятно, они погибли... Но в 1979 году вновь наблюдали трех новорожденных телят и, что важнее всего, двух годовалых зверей, переживших зиму. Ученые и сотрудники заповедника вздохнули с облегчением: появилась надежда на успех затеянного предприятия.
Я следил за публикациями об овцебыках и знал, что на Таймыре животных по-прежнему содержали на полувольном выпасе, а зимой подкармливали сеном. Численность овцебыков там росла куда быстрее, чем на острове Врангеля, где звери остались один на один с арктической природой. Увидеть этих редчайших зверей на таймырской речке Бикаде было проще.
Лишь один раз в жизни я побывал в зоопарке и ушел оттуда, надолго испортив себе настроение... Нет ничего прекрасней, чем дикий зверь в естественной природной обстановке! Именно такие дикие овцебыки жили совсем рядом, за проливом Лонга.
Казалось бы, все проще простого: бери отпуск, садись на вертолет — и через час ты уже на острове Врангеля. Но совершенно ясно, если даже удастся выбраться куда-либо за пределы поселка, это не значит, что встреча с овцебыками гарантирована — из научных статей я знал, что для постоянного местожительства овцебыки избрали труднодоступную область на северо-западе острова. И еще одно обстоятельство. Я — зоолог, мое любопытство профессионально, и оно не будет удовлетворено одной-единственной встречей. Только длительные наблюдения за животными, целые годы, проведенные рядом, позволят мне хоть немного разобраться в их жизни, характере, привычках.
К тому времени мой интерес к острову Врангеля оброс массой других побудительных мотивов и был разогрет настолько, что оставался единственный выход. Им я и воспользовался. В феврале 1989 года я приехал на остров Врангеля и остался работать там научным сотрудником заповедника.
Я никак не ожидал увидеть овцебыка в первый же день своего появления на острове. Не успел я разгрузить вещи из «МИ-8», как ко мне подошел руководитель научного отдела Михаил Стишов:
— Вертолет вылетает на учет берлог белых медведей. Полетишь?
Медведи были одним из объектов, изучением которых я должен был заняться в заповеднике, поэтому мой ответ был однозначно утвердительным. Коробки с вещами я оставил в легкой поземке на вертолетной площадке.