В настоящее время основные производители суперкомпьютеров поставили себе задачу к 2010 году достичь производительности в один петафлоп – миллион миллиардов операций с плавающей запятой в секунду. Задачи, которые будут решать суперкомпьютеры с такой производительностью, распадаются на два класса. К первому относятся криптография (в том числе взламывание кодов) и создание искусственного интеллекта, ко второму – моделирование ядерных взрывов, долгосрочный прогноз погоды и вычислительные задачи гидродинамики. В США главным заказчиком первого круга задач является Агентство национальной безопасности (АНБ), второго – NASA.
Но суперкомпьютеры делают сегодня не только в Америке. Японское правительство, потратив около 400 млн. долларов на финансирование 5-летней программы по созданию суперкомпьютера NEC Earth Simulator, состоящего из 5 120 процессоров, существенно обогнало американцев, достигнув быстродействия 36 Тфлопс. Эта компьютерная модель Земли, установленная в одноименном исследовательском центре в городе Йокогама, используется для анализа климатических изменений и определения закономерностей сейсмических процессов.
В России тоже производят суперкомпьютеры, и хотя состоят они из импортных комплектующих, решают наши задачи. В июле 2001 года в Межведомственном суперкомпьютерном центре была введена в действие система МВС-1000М с пиковой производительностью 1 Тфлопс (триллион операций с плавающей запятой в секунду). Пока в Москве работает всего одна такая машина, но в планы НИИ «Квант» входит постепенная замена суперкомпьютеров предыдущего поколения МВС-100 на новые машины.
Совсем недавно фирма Cray запустила Cray X1 стоимостью 2,5 млн. долларов с потенциальными характеристиками 52,4 Тфлопс и 65,5 Терабайт ОЗУ, то есть суперкомпьютер, способный производить 50 триллионов операций с плавающей точкой и удерживающий в оперативной памяти все библиотеки мира. Осенью 2002 года японский NEC Earth Simulator был самым быстрым компьютером в мире, но весной 2003-го официальным лидером скорее всего станет Cray X1. Конечно, до придуманного в 1981 году Станиславом Лемом GOLEM XIV этим суперкомпьютерам еще далеко, но и такие параметры – тоже неплохо. Опять же до 2029 года, когда, по мысли фантаста, должен быть собран GOLEM, время еще есть. Кстати, GOLEM (ГОЛЕМ) переводится как «генеральный управитель, дальномыслящий, этически стабилизированный, мультимоделирующий» – General Operator, Longrange, Ethically Stabilized, Multi-modelling.
Если же говорить о персональных компьютерах, то у них существует два дня коммерческого рождения. Первый – это апрель 1977 года, когда на Компьютерной ярмарке в Сан-Франциско был продемонстрирован Apple II. Однако во всем мире, кроме Америки, не Макинтоши ассоциируются с домашним и личным компьютером. Эту нишу сегодня занимает другая разновидность ЭВМ, официальная презентация которой состоялась 12 сентября 1981 года в Нью-Йорке, – IBM PC и совместимые с ними компьютеры. Их производят во всех уголках планеты, и именно они составляют основной парк персональных машин. Главная причина такой популярности – «открытость» платформы, при которой любой производитель может сам делать то «железо», которое ему надо.
Сегодня в мире очень много фирм, производящих компьютеры, и еще больше – пишущих программное обеспечение. Без операционной системы и прикладных программ РС – просто набор красивых предметов. Именно полезность в работе, учебе, быту и на отдыхе вызывает неугасающий интерес современного человека к вычислительной технике. Но если американцы думают, что именно благодаря их успехам в электронно-вычислительной технике удалось избежать третьей мировой войны, то мы твердо знаем, что благодаря этим самым успехам в наш мир пришло столько соблазнов, что в школьную программу наряду с информатикой пора вводить курс информационной безопасности, дабы научить детей отличать хорошее от плохого.
Владимир Николаев
Заповедники: Три медведя с Кивакки
Там, где река Оланга начинает свой бег среди сопок и тайги из бездонного озера Паанаярви, когда-то была деревня. Да и все берега длинного озера были в финских хуторах. а потом случилась большая война и обезлюдели эти места. А потом – геологи ковыряли скалы, искали уран, а гидрологи прикидывали, как заставить бесхозные воды крутить электрические турбины. К сказочным этим местам внимательно присматривалась цивилизация своим железным глазом. Новые предприниматели, пользуясь суматохой перестройки, замыслили тут лыжный курорт для иностранцев с легендарной горой Нуорунен в центре. Много чего тут клубилось и пучилось. продолжалась долгая война за Паанаярви. победили «наши», и с 20 мая 1992 года тут национальный парк, где 60% лесов никогда не знали топора, а озеро зовут северным байкалом. самое подходящее для парка место.
Вечерело. Серо-синее небо и серо-синий, без теней, снег соединялись в одно сумеречное пространство. Темный ствол сосны, несколько осин и лапа ели наискосок в окне – как мертвая икебана. Тишина – до звона в ушах. Ни шороха, ни птичьего писка, ни снежного скрипа, и кажется вдруг, что время тоже остановилось. Осторожно гляжу на часы, не попали ли и они под эту магию, но маленькая стрелка, дергаясь, неустанно карабкается вверх и спускается вниз по циферблату. Неотвратимо убегают в прошлое отрубленные ею секунды, чистые, не заполненные никакими событиями, кроме моего дыхания и стука сердца.
После дымного города, суеты, поезда и трудной ночной дороги немного жутковато от тишины, и чудится, что должно что-то случиться. Словно резко затормозил после долгого суетливого бега.
Небольшая избушка недалеко от паркового кордона не очень приспособлена для зимнего житья. Железная, сделанная из бочки печурка раскаляется мгновенно и душит своим банным жаром. А через полчаса снова колотун. Проснувшись ночью от пронизывающего пуховый спальник холода, встаешь и набиваешь ее прожорливую пасть дровами. И так – несколько раз за ночь.
Здесь, в Паанаярви, – настоящая зима. Тайга, озера и реки укрыты и закованы в холодное, белое вещество. Вот, кажется, соскочишь с саней и пробежишься по ровному полю или среди праздничных елок, но – соскакиваешь и по пояс утопаешь в рыхлом снегу. Ходить, да и то ступая осторожно, можно лишь по барсовке. Так тут называют утоптанный гусеничный след от старого пограничного снегохода «Барс». А теперь и от любого снегохода.
О чем думалось в санях, когда бритвенный ветер со снежной пылью студил лицо? Думалось о просторе. 20 км простора от кордона до горы Нуорунен, и так хорошо, что можно ехать, а не идти. Вокруг такие разные географические поверхности – большие белые поля с торчащими отдельно верхушками маленьких елочек – это болота, абсолютно ровные – ламбины и озера. Я видел их на карте, где голубые пятнышки среди зелени, и спиральки высот, и кавычки болот. И вот я несусь по этому простору, и, наверное, из этого что-то следует и что-то я тут тоже должен понять.
Думал еще о людях, что живут свою жизнь в таких строгих местах и любят их как свою единственную родину. И взаимно влияют друг на друга. Что за характер формирует в них этот простор?
Еще думалось о тайном смысле долгой такой зимы, а снегоход несся уже сквозь сказочные лесные туннели, и каждую ветку здесь украшал буро-зеленый, волосяной клочок висячего мха, так похожий на медвежью шерсть. И тайга вдруг представилась мне большим косматым зверем, живущим рядом, но в другом, личном своем времени.
Вот мелькнем мы, как блеклый всполох, и укатим в свой теплый домик. Мы с тайгой в одном мире, но никогда не поймем друг друга, не услышим. Она ощутимо больше нас, она вмещает в себя и нашу дорогу, и лес, и озера с болотами, и саму гору Нуорунен она вмещает без усилий. Баба-яга, леший и водяной – языческие производные от сокровенного ее смысла, как и она, не имеют они возраста.