Минуем фонтан Тритонов, дворец инквизиторов, Королевскую оперу. Национальную библиотеку и останавливаемся перед дворцом Великого магистра. Теперь там работает президент (Мальта с 1974 года — республика). Над входом — бело-красный флаг страны и герб: бегущая по волнам ладья под восходящим солнцем.
В залах дворца — великолепное собрание старинных гобеленов, картин, среди которых выделяется портрет Екатерины II кисти Левицкого. Это при ней были установлены дипломатические отношения между нашими странами. Настоящее сокровище дворца — коллекция оружия и доспехов. Невольно вздрогнешь, увидев целую восковую роту испанских аркебузиров в полном боевом облачении, с алебардами в руках. А с полотен смотрят суровые лица магистров — белый парик до плеч, соболья накидка, высокое жабо и пристальный, пронизывающий взгляд...
— Джон, а где же обещанный русский культурный центр?
— Рядом. Напротив собора святого Иоанна. Прежде чем вы пойдете туда, я расскажу напоследок одну забавную историю. Дом, в котором работает Центр, очень знаменит: он принадлежал оруженосцу и писарю самого Валлетты. Очень образованному по тем временам человеку. Ведь рыцари, как правило, не умели писать и читать. Такое занятие было не достойно их. Все дела вели оруженосцы. Так вот, нашлись «умельцы», которые стали наведываться в Центр под видом наследников оруженосца Великого магистра. Сначала их радушно принимали, угощали, одаривали сувенирами. Но когда «наследники» пошли валом, стало ясно, что это мальтийские «дети лейтенанта Шмидта»...
Довольные друг другом, мы расстаемся с Джоном. А через полчаса меня встречает директор Российского центра науки и культуры — Елизавета Суреновна Золина, прелестная, сероглазая женщина. Это ее энергией и стараниями Дом стал центром притяжения местной интеллигенции. Здесь работают с душой, изобретательно: курсы русского языка, компьютерные классы, шахматный клуб, конкурсы, премьеры спектаклей — всего не перечислишь. Только что, в феврале, в русской часовне при дворце Президента Мальты состоялась презентация книги стихов Пушкина, впервые переведенного на мальтийский язык поэтом Акилли Мицци. Любопытно, что часовня эта — копия церкви у Никитских ворот в Москве, где венчался поэт.
Сейчас Центр готовится к грандиозному событию: под патронажем президента Мальты 18 мая откроется выставка «300 лет русско-мальтийских связей». Экспозиция развернется в зале Большого Совета президентского дворца и будет работать больше месяца. Редчайшие документы расскажут о визите боярина Шереметьева, прибывшего на Мальту с поручением Петра I, о визитах на остров царственной Марии Федоровны...
Елизавета Суреновна знакомит меня с давним другом Центра — доктором Вильфрилом. Он 14-кратный чемпион Мальты по шахматам, историк и экономист. Ему за семьдесят, но он полон энергии. Доктор загорается желанием показать мне город и предлагает совсем не туристский маршрут: «Я проведу вас по следам войны. А потом, если захотите, увезу на край света. Это совсем недалеко. Согласны?»
Он галантно открывает дверцу машины, садится за руль, и мы трогаемся. Я слушаю его рассказ:
— Тяжким испытанием для Мальты была вторая мировая война. Здесь схватились Англия с фашистской Германией и Италией. Муссолини хвастливо заявил: «Мальта упадет к нашим ногам, как спелое яблоко». Но Мальта оказалась «непотопляемым авианосцем». 15 тысяч бомб обрушилось на маленький остров. Три года он был в осаде, отрезан от мира. Не было света, топлива, продуктов. Но мы выстояли. Когда под Сталинградом вы одержали победу, в Валлетте ликовали. Люди писали на стенах домов — Мир! Москва! Победа!
А сейчас я покажу улицу Бейкер-стрит, где мы с женой чудом не погибли. На этом углу был бар, куда мы как-то зашли перекусить. Неожиданно — сигнал тревоги: «Всех просят пройти в убежище». Я — ни в какую. Тем более рядом сидели английские летчики, которые и бровью не повели, продолжая пировать. Но моя жена упрямая — буквально за рукав вытащила меня. И что вы думаете? Через несколько минут от Бейкер-стрит остались дымящиеся руины. Бог спас нам жизнь.
Во второй раз, когда мы укрылись в храме святой Марии, снова свершилось чудо. Фашисты сбросили бомбу на храм. Она пробила купол, влетела, упала и... не взорвалась. И сейчас там хранится эта бомба как эхо войны...
— Ну а теперь — на край'земли! Вперед! улыбается неутомимый доктор Вильфрид.
Мы выезжаем за город, минуем террасы виноградников, тщательно возделанные на склонах холмов. И наконец, вот он — край земли! Ни цветка, ни травинки, ни щебета птиц. Суша оборвана резко, грубо. Один неосторожный шаг — и слетишь с кручи в море или на острые прибрежные камни. И нет спасительной ветки, за которую можно ухватиться. Здесь море кажется чуждым, неприветливым. Хотя оно тихо колышется внизу, и на небе ни облачка. А если шторм? Что тогда? Здесь, на краю земли, становится понятно, что самое страшное одиночество — посреди воды.
Захотелось назад, в город, к людям. Уже завечерело. На соборе св. Иоанна ударил колокол, сзывая прихожан к вечерней мессе. Погасли витрины. Промчал запоздалого седока изящный фаэтон-кароззин, осветив старинным фонарем спящие улицы. Мерно мигает маяк с форта Рикоссоли. Прощай, Валлетта…
Елизавета Сумленова / фото автора
Валлетта
Via est vita: Над синей бездной
В последний раз мы погружаемся у скалистого мыса Марфа в Южном проливе Комино, между островом Комино и северо-западом Мальты. По подводному каналу, постепенно выплываем на глубину. Наш двадцатилетний инструктор-норвежец Андрее Дол, глядя глаза в глаза сквозь слой воды и стекла масок, спрашивает каждого условным знаком: «О'кей?» и отдает команду: «Следуйте за мной».
Он плывет, сложив на груди руки и работая ластами, струятся его светлые волосы; за ним — три аквалангиста, и над каждым восходит столп расплющенных воздушных пузырьков. За резким срезом дна разверзается синяя бездна, пугающая и влекущая. Мы от нее уходим и медленно проплываем на восемнадцатиметровой глубине над скалистой долиной.
Что-то нереальное происходит со мной... В чудесной невесомости, без усилий, я парю в туманной неве. Парю над скалами с колеблемыми травами, над узкими проливами между скалами, над гротами и песчаными долинами. Это похоже на полет во сне.
Вдруг широкие солнечные лучи пронизывают толщу вод до самого дна. И в мгновенном прозрении я обнаруживаю огромное пространство вокруг. Все оно преображено светом, наполнено жизнью и движением — рядом, впереди, подо мной в светящейся прозрачной голубизне парят несметные стаи рыб.
Небывалая прозрачность поражает глаз отчетливостью форм, линий, красок — жизнь, о существовании которой я до сих пор не догадывалась, завораживает, как разноцветные вспышки в Зазеркалье калейдоскопа...
Электрически-синие мальки повисли, как облако мотыльков. Затаив дыхание, приближаюсь, вхожу внутрь облака. Вызванные каким-то едиными импульсами порывы стаи порождают синее мерцание. А сквозь него, словно в огнях святого Эльма над заблудившимися парусниками проходит флотилия красных рыбок.
В прозрачной голубизне ходят по кругу косые столпы света, переливают блики и тени. Сквозь них движутся стаями маленькие и большие рыбы, каждая на своем уровне погружения и в среде себе подобных, — как и мы на земле.
А вот и те, встречи с кем я так ждала: из-под поверхности моря, похожей с изнанки на колеблемую полупрозрачную пелену, уходит стайка, сотворенная из невесомого сверкающего листового серебра. И непремейно нужно догнать ее, увидеть вблизи печачьный черный глазок. Хочется рассмотреть, как пунктирные прочерки — по дуге вдоль всего тельца — повторяют линии овала. Хочется запомнить, как они сходятся в черное пятнышко у хвоста и снова расходятся пучком линий хвостового плавника.
Зачем такой изысканностью наделены существа, скрытые в безднах вод от тех, кто способен эту красоту видеть? На фоне песчаной долины, как на голубом экране, стайка становится почти незримой, только оживают на песке ее скользящие тени. А в глубине с царственной медлительностью следует своим загадочным путем между стеблями трав небольшая флотилия этих серебряных рыб, уже обретших весомость и плотность, но не утративших совершенства форм.