Аналогии с Марсом здесь очевидны. Конечно, толщина подповерхностного марсианского льда, покрытого ветровыми наносами, не даст выжить под ним никаким фотосинтезирующим бактериям – для этого там просто нет света. Но вот метанообразующие вполне могли бы выжить, правда, при одном условии – если образованный ими метан смог бы найти выход на поверхность планеты, иначе бактерии просто задохнутся в продуктах своей жизнедеятельности. На Марсе выходы на поверхность глубинного тепла уже зафиксированы автоматическими станциями. Большая часть их расположена у подножия марсианских вулканов, в частности у 22-километрового Олимпуса. Вероятно, вместе с теплом в эти отдушины могут выходить и метан, и вода, содержащая жизнь. И даже если, «выплеснувшись» на поверхность планеты, эта жизнь очень скоро погибает, ее остатки все равно следует искать именно возле марсианских горячих источников, или фумарол. Так что, когда в 70-е годы американцы отправляли посадочный аппарат «Викингов» на Марс, они в буквальном смысле слова искали жизнь не ту и не там.
Теперь представим себе, что мы оказались возле тепловой «отдушины» не в тот день, час или год, когда из нее изливается вода. Вокруг нас – камни, вероятно, просто «облепленные» останками марсианской жизни. Но как отличить живое от неживого? Вернее, как погибшую, мертвую уже бактерию отличить от минерального образования?
«Сенсационная» история «марсианского» метеорита, названного по месту нахождения в Антарктиде «Аллан Хиллз 84001», великолепно иллюстрирует эту проблему. Исследовавший метеорит Дэвид Маккей с коллегами приняли априори, что сей «небесный камень» имеет марсианское происхождение. Откуда такая уверенность?
Кроме посадочного устройства «Викингов» никто марсианский грунт в руках не держал, на Землю он не доставлялся, и сколь бы ни были оригинальны и остроумны гипотезы, объясняющие, как камень с Марса прилетел на Землю, логичнее все же предположить, что прилетел он, как и большинство метеоритов, из космоса, где рассеяно немыслимое количество вещества протопланет, взорвавшихся на заре планетарной истории мира.
Кроме того, сенсацией стало заявление о том, что на поверхности метеорита обнаружены кристаллизовавшиеся останки марсианских бактерий. Но как отличить их от минеральных образований? Сторонники биологического и приверженцы минерального происхождения этих структур могут спорить до хрипоты – решающих аргументов нет ни у тех, ни у других. Проблему, как отличить мертвое живое от неживого изначально, науке еще только предстоит решить.
Несомненно, в XXI веке человечество так или иначе коснется одной из величайших тайн – тайны жизни в других мирах. И, может быть, отчасти даже разгадает ее. И вот тогда и, видимо, не раньше сможет во всем объеме оценить великую загадку жизни на Земле и станет наконец любить свою планету.
За полтора десятка лет существования космической станции «Мир» ученые из Института медико-биологических проблем пришли к выводу, что подлинными хозяевами станции являются не люди, а бактерии и простейшие грибы. В целом на станции прижилось более 250 видов простейших. Когда ученые обнаружили некоторые плоды их жизнедеятельности, им пришлось попристальнее приглядеться к микроскопическим обитателям станции. Есть виды, потомство которых отслеживалось на протяжении 7 лет, причем выяснилось, что ни сравнительно высокий (по сравнению с земным) уровень солнечной радиации, ни скудное на первый взгляд питание нисколько не повлияли на жизнестойкость и продуктивность отдаленных потомков первопоселенцев, но, напротив, породили очень стойкое и агрессивное (по сравнению с земными формами) потомство.
Не так давно специалистами КОСПАР был предложен список норм, призванных исключить «загрязнение» других планет земными микроорганизмами. В первую очередь речь идет о таких планетах, как Марс и Европа.
Директор Института медико-биологических проблем РАН академик А.И. Григорьев считает, что даже небольшое загрязнение Европы может привести к крайне нежелательным последствиям, поскольку при попадании даже небольшого загрязнения в ее подледную толщу оно может распространиться на весь объем океана.
С другой стороны, предписания КОСПАР должны исключить «случайное» попадание инопланетного вещества на Землю. И хотя земные микроорганизмы должны оказаться «сильнее» и попросту уничтожить инопланетных конкурентов, эта вновь возникшая проблема настолько насущна, что ею озабочены ведущие ученые США, России, Германии, Франции, Канады и Австралии.
Скажем, запланированная на 2007 год росийская программа «Фобос-грунт», призванная осуществить доставку на Землю грунта с одного из спутников Марса, обязательно подразумевает (на заключительном этапе исследования грунта в Институте медико-биологических проблем) и «разрешение» на работу с этим веществом других специалистов. Очевидно, что проблемы межпланетарного «общения» поставят перед землянами не только технические и медицинские, но в очень немалой степени этические и правовые проблемы.
Василий Голованов
Дело вкуса: Молоденький листочек
О зарождении чаеводства в Китае была сложена не одна легенда. Самое известное и поэтичное предание повествует о буддийском святом Та Мо (на Востоке его называют по-разному: Дарум, Дхарум, Дарма, Бодхидхарма), прибывшем в Китай, дабы погрузиться в молитвы и уединенные размышления. Молясь денно и нощно, однажды Та Мо нечаянно задремал. Проснувшись, он столь сильно разгневался на себя за эту слабость, что вырвал себе веки и бросил их на землю. На этом месте выросло растение, настой листьев которого придавал сил и прогонял сон. Другие народы позаимствовали у китайцев не только пристрастие к бодрящему напитку, но и само слово «чай», которое по-китайски звучит как «ча» и в переводе означает «молоденький листочек».
Первая чашка увлажняет мои губы и горло, вторая уничтожает одиночество, третья исследует мои внутренности, четвертая вызывает легкую испарину, все печали жизни уходят через поры, с пятой чашкой я чувствую себя очищенным, шестая возносит меня в царство бессмертия, седьмая… Но я уже больше не могу. Я чувствую лишь дыхание прохладного ветра, которое поднимается в моих руках…
Древний китайский поэт
Мировой рынок чая оце нивается в 2,3 млрд. долларов, причем наряду с крупнейшими производителями чая – Индией (28% общемирового производства и 15% международного рынка) и Китаем (24% и 18% соответственно) не менее значительную роль играют также Шри-Ланка 110% и 21%) и Кения (8% и 17%), поставляющие на внешний рынок более 90% выращиваемого чая.
В диком виде чайный куст встречается на сравнительно небольшой территории – между 15° и 40° северной широты в Юго-Восточной Азии. А вот чай окультуренный давно уже перешел эти границы. Возделывают его в тропических и субтропических районах земного шара. Общепризнанный основоположник чайной культуры – Китай, оттуда чайное растение «перебралось» в Японию и Корею, а позднее о чае узнали и в других странах. Плодовитым на распространение чайной культуры оказался XIX век: чай стали разводить во Вьетнаме, на Яве, в Грузии, Индии и на Цейлоне. К концу столетия во всех этих странах началось промышленное его производство. Тогда же чай появился в Африке и в Южной Америке (Бразилия). В современном мире чаеводством заняты более 30 стран. Хотя ведущими производителями чая по-прежнему считаются азиатские государства: Индия, Китай, Шри-Ланка, Япония, Индонезия, Пакистан, Бирма, Малайзия, Таиланд, Иран и Вьетнам, имеющие свои чаепроизводящие районы и поставляющие на мировой рынок самые лучшие, знаменитые сорта чая. В Индии это главным образом Верхний Ассам и горный Дарджилинг. В Китае – провинции Фуцзянь и Юньнань, расположенные вдоль течения реки Янцзы. В Шри-Ланке чайные плантации покрывают в основном южную часть острова. В Японии среди чайных районов более всего славится Уджи, расположенный неподалеку от древней японской столицы Киото. Единственным европейским производителем чая является Россия (Краснодарский край). На Африканском континенте наибольших а успехов в выращивании и экспорте чая добилась Кения.