Правда, что касается звонов, правильнее говорить не о сохранении, а о восстановлении. Когда двенадцать лет назад мы с женой впервые побывали в этом городе, не было слышно никаких звонов, даже колоколов на соборной колокольне не было. Они появились совсем недавно, и звонить в них взялся молодой учитель музыки Олег Пантелеев. Причем делает это он бескорыстно и безвозмездно, не по поручению городских властей или представителей церкви, а просто из любви к искусству и своему городу. Каждый день, в любую погоду и в любой мороз, как в день нашей с ним встречи, ровно в полдень поднимается он на колокольню, и двадцать минут над городом стоит колокольный звон.
Дети никогда прежде не видели, как исполняются звоны, и, поднявшись на колокольню, заворожено глядели на звонаря, который, подобно кукольнику, ловко управлялся со множеством веревок, паутиной расходящихся к колоколам, большим и маленьким. Когда же вступал самый большой колокол, язык которого звонарь приводил в движение, нажимая на педаль, сделанную из большой доски, густой, сочный звук буквально наваливался на нас, словно имел вес.
Когда мы спустились с колокольни по узкой темной винтовой лестнице, в ушах все еще стоял гул. Олег рассказал, что, помимо музыки, серьезно занимается и традиционной для Каргополья работой по бересте. Он пригласил нас к себе домой, посмотреть свои изделия. Особенно обрадовался этому мой сын. За месяц до поездки Андрей выбрал для школьного доклада на тему народных промыслов именно промысел каргопольских мастеров. Тогда он сделал доклад исключительно по книгам, теперь же получил возможность буквально пощупать все своими руками. Туеса для хранения молока, пестери — заплечные ранцы для сбора ягод, всевозможные футляры, солонки... Олег, показывая каждую вещь, объяснял, как ее делают. Маша тем временем с восторгом разглядывала расписные деревянные хлебницы, доски, ларцы.
Впечатлений для первого дня было более чем достаточно...
Маленький старый автобус вез нас из Каргополя по тряской дороге через заснеженные леса. Чувствовалось, что дети слегка настороженны. Каргополь, хоть и маленький, но все же город. Сейчас же вокруг них — темный таинственный лес, и, сколько ни всматривайся, — ни одного огонька. И куда-то туда, в эту безлюдную неизвестность им предстоит отправиться...
Наконец, через два часа остановились в небольшой деревне. Дорога кончилась. Мороз, темнота, тишина.
Переночевали в школе — спасибо Александру Валентиновичу, местному учителю. Утром глянули на термометр и ахнули — минус 32!
В душе шевельнулось сомнение: а правильно ли мы сделали, решившись на это путешествие? Сейчас покинем деревню, тепло. Что ждет нас впереди? Первая половина пути до Кен-озера — самая трудная — 40 км по безлюдным местам, лесу. Всего же — 70 километров. Десяток километров в начале — по счастью, пробитая тракторами дорога: с лугов возят заготовленное летом сено. Дальше никто не ездит. Так что придется отыскивать нужные просеки и лесные дороги, на полях вообще никаких следов нет. А ориентироваться надо не только четко, но и быстро. Все же с детьми идем, и лишних остановок и задержек на таком морозе нужно избегать. Для этого компания «Навиком» даже снабдила нас прибором спутниковой навигации GPS II Garmin. Он не только с точностью до десятка метров позволит определять наше положение, но, главное, — в его память еще в Москве мы внесли координаты наиболее важных точек нашего маршрута, тех, где есть люди и тепло. Так что, в случае необходимости, он будет автоматически выводить нас к людям.
Признаться, в Москве до самого последнего момента, когда надо было принимать окончательное решение — ехать или не ехать, мы колебались, регулярно смотрели сводки погоды по Архангельской области. В столице тогда (в декабре) стояли двадцатиградусные морозы, и порой мы мерзли даже в ожидании автобуса. Что же ждать от Севера? Но когда перед нами оказался полный комплект снаряжения, сшитого специально для нас московской фирмой «БАСК», — сомнения отпали. Пуховые куртки, пуховые спальные мешки, теплые костюмы из «полартека», специальные ветрозащитные костюмы, рюкзаки... Теперь возможные морозы не казались столь пугающими. Неслучайно фирму «БАСК» хорошо знают профессиональные полярные путешественники и альпинисты.
Для ночевок в палатке на снегу мы взяли теплоизолирующие коврики из пенополиуретана толщиной в 1 см. Обувь подобрали просторную, на два размера больше обычной — для двух пар толстых шерстяных носков. Поверх ботинок надевались специальные чехлы-бахилы, чтобы снег не попадал внутрь. Естественно, на лыжах были установлены специальные тросиковые крепления. Вообще, конструкция рюкзаков, система ремней и пряжек были продуманы так, чтобы можно было действовать, не снимая рукавиц.
Местные жители удивленными взглядами провожают нас. Наша маленькая команда выглядит слишком необычно для этих мест.
Уже через несколько минут ходьбы становится жарко, за околицей делаем небольшую остановку, снимаем теплые куртки. Быстрее всех идет Маша, она буквально убегает вперед. По-видимому, она в душе опасалась, что будет всех тормозить, но тут волнение спало, и она наслаждается своей скоростью, легкостью движения, постоянно оборачиваясь и озорно поглядывая на нас: чего отстаете? Приходится даже сдерживать ее: у нас не спринт, а скорее марафон, и надо равномерно разложить силы на весь путь, и к тому же не на один день.
Идем по высокой лесистой гряде меж двух озер. Это Масельга — водораздел бассейнов Балтийского и Белого морей. Слева — Моршихинское озеро, оно — через цепь проток, озер и речек — связано с Онежским озером и, следовательно, с Балтикой; из правого же озера, Виленского, вытекает речка Виленка, впадающая в Кен-озеро, именно по ней двенадцать лет назад мы с женой проплыли на байдарке (точнее продирались через многочисленные завалы, заросли и препятствия). Из Кен-озера вытекает река Кена — приток Онеги, которая несет свои воды в Белое море. Вот такое удивительное место Масельга. Нигде больше не встретишь столь явно выраженного водораздела, ведь расстояние между двумя озерами здесь не превышает пятидесяти метров. Наглядный урок географии для детей!
Наконец долгожданная остановка на обед. Первым делом надеваем пуховки, чтобы сохранить тепло. Костер не делаем: зимой световой день на севере короток.
В трехлитровом металлическом термосе — кипяток, залитый с утра. Так что по кружке бульона, а также чая, — хватит. Проголодавшиеся дети сразу набрасываются на «скромную» походную еду. Сырокопченая грудинка, сало, изюм, шоколад, кукурузные колечки. Объеденье! Где еще поешь столько вкусного сразу? Только в походе.
Что же касается каши, готовим ее только утром и вечером. А вот хлеб не берем никогда: на морозе он каменеет. Вместо него — сухари и галеты. Кроме того, ведь приходится строго подходить и к весу продуктов: не более 700 граммов на человека в день.
Длится привал всего тридцать минут, ровно столько, сколько нужно, чтобы быстро перекусить. Дольше сидеть нельзя: без движения на морозе становится холодно. После обеда первые 10-15 минут идем не снимая пуховок, чтобы как следует разогреться.
Мы даем возможность детям идти впереди, чтобы они шли именно в своем темпе. У них такой трогательный вид. Они похожи на двух гномиков, идут себе рядышком, о чем-то весело болтают. А если кто-то из них падает, другой помогает. Они так увлечены, что, похоже, совсем забыли про нас, даже не оборачиваются.
При сильном морозе хорошего отдыха на коротких привалах не получается, поэтому приходится идти с более частыми, но короткими остановками на одну-две минуты, порой даже не снимая рюкзаков и не садясь, а просто опершись на палки, чтобы восстановить дыхание. А ведь дети несут рюкзаки с личными вещами и спальниками! Их вес у Маши — 5, у Андрея — 8 килограммов.