Но замечательней всего лежать на этой воде, можно даже сказать, валяться. Это море не знает утопленников. Лежать удобно на спине, а если встать в воде, то вода выталкивает по грудь, и кажется, будто купающийся идет по дну. Неудобно плыть на животе, нужно высоко поднимать подбородок. Для противовеса лучше согнуть ноги в коленях, хотя такая поза неудобна и комична. У этого чудо-моря самые большие возможности для лечения кожных болезней. Берег Мертвого моря — без растений, за исключением искусственных оазисов, и имеют интересную окраску: со стороны Израиля побережье желто-белое, со стороны Иордании — розовое.
Море со всех сторон бдительно охраняется, поскольку по нему проходит граница, и когда наша машина забуксовала в песках, нам помогли военные моряки. За услугу мы предложили 10 долларов. От денег они отказались. Они пожелали с нами сфотографироваться, предварительно сняв погоны и фуражки.
Кроме Иордана, в Мертвое море впадает несколько речушек. В одной из них почти горячая вода. Мы оставили машину около военных (в Сирии и Иордании машину можно оставлять где угодно — разбои и воровство здесь не популярны) и пошли по каньону, надеясь дойти до горячее водопада.
Каньон очень живописный. Ярко-красные и розовые высокие стены из камня наверху сменяются оранжевой и белой сыпучей глиной. Местами стоят одинокие пальмы. Пальмы и мягкие пушистые кустарники особенно контрастно выделяются на фоне чистой и слегка парящей воды и розово-красного камня. Уже верхами, обходя зигзаг каньона по пустыне, мы подошли горячему водопаду.
Этот водопад знаменит и потому обжит: экзотическая зелень, эвкалиптовое дерево, отели и лощеные молодые люди на дорогих автомашинах. Водопад свыше ста метров. По склону широкими потоками течет парящая вода и падает по крутым ярко-цветным ступеням, созданным природой. Мы улеглись на горячем потоке. Здесь постоянная температура воды — плюс 42 градуса, и через сорок минут мы вышли, как из парилки. Я удивлялся, как это арабы не догадаются наделать эвкалиптовых веничков для этой естественной бани.
В водоемах Азии мы много видели народных купаний. Но под народом здесь нужно разуметь только мужскую половину, которой благоволит Аллах, независимо от достоинств. Вернее, родиться мужчиной — уже достоинство. Мужики глядели на нас, распущенных европейцев, среди которых позволяла себе купаться женщина. И мы глядели на женщин, которым не дозволено купаться и которые парились не в воде, а в черных чадрах, завидуя своим купающимся мужьям.
Петра — самый знаменитый памятник Иордании, и туда валом едут иностранцы. Едут со всех сторон: из Израиля через недавно открытую границу и со стороны азиатских стран, летят на самолетах со всех концов света. Поехали туда и мы. На воротах нас смутила входная цена — 30 долларов. Это же, братцы, дороже, чем парижский Лувр! Пригляделись. Цивилизованных туристов тьма, они все здесь: из Европы, Америки, Японии. Судя по кислым минам, их тоже цена не вдохновляет, но им привычней раскошеливаться в путешествиях, и они идут смотреть памятник. Нам тоже очень хочется, но... «Не может быть, чтоб у такого необъятного комплекса были только одни въездные ворота, — соображаем мы русским умом, — надо попробовать проехать по дорогам, которые замыкают круг».
Ездить долго не пришлось. Билетная касса только у ворот. Арабам не придет в голову, что европейцы пойдут через черный вход, как европейцам не подумается, что в музей такой вход возможен. Но мы не те и не другие. Ландшафт, где устроили себе древнюю столицу наблюдательные набатеи, еще более выдающийся, чем их замечательное строительство. И мы въехали на территорию, где было гораздо красивее, чем у входных ворот. Оставив машину на видном месте, чтобы найти ее на обратном пути, отправились на экскурсию.
Вечером, по возвращении, мы готовили ужин. Место для бивака оказалось замечательным: красивый закат, чай на костре, ночлег в палатках — и все бесплатно. Переночевали, а потом посетили Петру и во второй день.
Петра ошеломляет. Какое редкое сочетание красоты ландшафта и архитектурного мастерства! Здесь тоже, как у всех всемирно известных памятников, развито туристское мародерство, но и оно отступает под натиском мощных впечатлений от увиденного. Массивные рельефные горы с каньонами, ущельями, скальными выступами тянутся на сотню километров.
Камень, в котором полосами чередуются яркие цвета. Красную полосу сменяет белая, а между ними тонкие прожилки желтого, фиолетового, синего, черного. Общий фон скал коричнево-розовый. Крутые скалы изрезаны причудливыми формами, которые сложнее, чем самые мастерские арабески, и которые нужно рассматривать подетально, как ваяние художника. Думается, что эти природные создания послужили образцом для творений зодчих в знаменитых мусульманских мечетях. Сталактиты и арабески, самые сложные и самые выразительные детали оформления священных храмов наверняка скопированы у природы.
Аравийский полуостров заканчивается Иорданией, вернее сказать, районом, где находится Петра — набатейская древняя столица. Петра, Вади-Рам, Большой Нефуд, Руб Эль-Хали, Йемен — все это сходные ландшафты, состоящие из скал и песка. Особенно заметно сходство на протяжении всей западной части полуострова, которая возвышается над всей Аравией и по которой извечно проходили караванные пути.
Эти необъятные пустыни — историческая родина арабов. Здесь единая природа и единый народ. Такие яркие и сложные формы камня встречаются только на аравийской земле. Древнейшие мастера времен царицы Савской, а позже и набатеи, веками усваивали эти природные формы и создавали свое искусство. Эти цивилизации прервались, как прерывались многие цивилизации кочевников и полукочевников. Но когда на историческую арену вышел ислам, арабы вновь воскресили природные формы своих скал в мусульманских храмах, а Мекка разнесла ислам и его искусство по всему миру.
Оставив археологический город, мы удалились всего на два-три километра от места туристского паломничества, чтобы увидеть естественную будничную жизнь местных жителей. В глубоком, но относительно пологом ущелье зазвучала звонкая песня, которой вторило эхо. Мы увидели на склоне двух пастушек со стадом коз. Девочки-подростки были нарядно одеты. Азиатские женщины, выходя из дома, всегда одеваются празднично — это правило приличия, даже если они на трудных полевых или дорожных работах.
Поровнявшись, Лена, моя жена, заговорила с девочками. Вблизи туристских центров все хоть немного говорят по-английски. От свежего воздуха и солнца у девочек горели щеки, еще больше горели глаза, они нам открыто улыбались. Симпатичные скромные в разговоре, они были деликатны и милы. Недавно покинув туристский комплекс, я сравнивал этих девочек с нахальными мальчишками, может быть даже их братьям: которые бегают за туристами. Расставшись с девочками, Лена внятно сформулировала мои впечатления, «Этим девочкам подрасти — и можно учиться хоть в консерватории, а их братьев, которые околачиваются между туристами и вымогают обманом деньги, заставить жить трудом, каким живут их сестры».
В Азии велика доля сельскохозяйственного труда, притом труда ручного, и можно сказать с уверенностью, что спины гнут на полях, пасут скот только представители прекрасной половины. Все, что производят женщины, мужчины продают: по тому что торговать легче, торговля требует мошенничества, а это — занятие мужское. Может, оттого-то женщины кажутся сознательнее и умнее своих поработителей.