Наш водитель — молодая улыбчивая девушка в форме рейнджера с многочисленными нашивками и эмблемами — останавливает машину, и мы все высыпаем наружу.
На открытой лужайке высокого берега Сэнди разбиты огромные шатры и установлена крытая сцена: в этих местах осень — пора дождей. Сегодня великолепный в своем разнообразии осенний день, нам достанется и солнце, и моросящий дождик, и ливень — это Орегон...
В одном из шатров-павильонов — экспозиции организаций, связанных с охраной природы, продажа сувениров и всевозможные обучающие развлечения для детей. Среди прочего макет речной долины в ящике, куда сам льешь воду и наблюдаешь результаты эрозии; разложенные на столах карандаши и картинки-раскраски «все про лосося»; красочные штемпели с изображением животных и растений; плей-до (здешний аналог пластилина) для лепки; видео о природе; чучела наиболее обычных зверей и птиц; пробирки с заспиртованными икринками лосося на разных стадиях развития; медвежий череп с огромными клыками, кусок шкуры койота, орлиное перо — все это, чтобы потрогать руками (что психологически крайне важно для развития детской любознательности и интереса), и многое другое.
Рядом разбита огромная палатка, напоминающая по форме рыбу. Перед входом в нее разновозрастная ребятня наряжается в разложенные на траве костюмы, выстраивается паровозиком в дружную воодушевленную очередь, заходит внутрь этой чудо-рыбины, усаживается кружком и слушает захватывающие истории, которые рассказывает рейнджер, — о природе и живущих в ней существах.
Под навесом напротив — кухня с прилавками, рядами столов и огромными жаровнями, где сегодня на углях готовится самый деликатесный из всех лососей — чавыча. Без веселой и вкусной еды в Америке немыслимо ни одно общественно-развлекательное мероприятие, а уж тем более на природе.
На площадке, где проходит праздник, все прекрасно организовано — рейнджеры парка, их ассистенты, подрабатывающие в эти горячие дни студенты и добровольцы-пенсионеры, обеспечивают ют незаметный, но жизненно-важный сервис, который ненавязчиво вносит порядок и удобство в происходящее; разводку машин на стоянки, раздачу карт парка и т. д.
Организация безупречна и с точки зрения чистоты: пластиковые мешки из продуманно расположенных урн вовремя изымаются, кабинки переносных туалетов установлены недалеко от наиболее людных мест. За день здесь побывает несколько тысяч человек, но нигде на траве не останется ни одной банки из-под пепси или фантика от конфет.
Веселье здесь самое искреннее, но все при этом безоговорочно корректны и доброжелательны друг к другу. Нет, как у нас, обязательного угарного куража: алкоголь (даже пиво) на такого рода сборищах в публичных местах запрещен, и не только пьяных, но даже людей «навеселе» здесь не бывает.
Начинаем мы этот день, как и все вокруг, в приподнятом праздничном настроении. Для меня все происходящее имеет еще особый смысл: я воспринимаю это и как символ исходного единения России и Америки — все тихоокеанские лососи (за исключением одного нашего вида — симы) встречаются вдоль побережий обеих стран, отражая сходство природных условий и связанных с ними исконных традиций в жизни людей. Нерест лосося испокон веков являлся особым событием для камчадалов и всех коренных народностей Дальнего Востока. Участвуя в фестивале Лосося сегодня, здесь, я как бы соприкасаюсь с важной стороной жизни и российского тихоокеанского побережья, еще раз убеждаясь в условности политических делений и границ.
Мы здесь не в первый раз, у каждого из моих спутников уже сформировались свои интересы: у пятилетней дочери глаза разбегаются от обилия игр, костюмов и прочих интересностей; четырнадцатилетний сын прямиком направляется в павильон к лотку с охотничьими ножами и индейскими «фенечками» (украшениями-сувенирами); мы с женой, как всегда, изучаем происходящее вокруг...
Каждый раз, наблюдая американцев на подобных празднествах, вновь и вновь поражаешься тому, насколько они доброжелательны, настроены на игру в самых разнообразных ее проявлениях и как умеют получать от этой игры удовольствие.
Контингент очень разный. Вот пожилая пара, сильно за семьдесят, причем, оба в джинсах, ковбойских шляпах и сапогах — классический техасский имидж Америки. Две молодые мамы, смеясь, разговаривают друг с другом, придерживая на груди одинаковые рюкзачки-гамаки, из которых свисают крошечные ножки в смешных адидасовских носках микроскопического размера — у меня каждый раз при виде подобного зрелища замирает сердце: подвешенным в рюкзаках младенцам самое большее недели по три. Американцы начинают таскать детей повсюду буквально с первого дня — почти эмбриончиков видишь на выставках, в музеях, в парках, на улицах города. Здесь же стайка подростков гремит цепями на чрезмерно приспущенных штанах неимоверной ширины — нынешняя мода (почему эти достопримечательные порты не спадают окончательно, для меня такая же загадка, как и то, каким образом держатся береты на затылках у наших десантников-дембелей). Лихая молодежь, отсвечивающая замысловато выбритыми и раскрашенными затылками, соседствует с техасскими пенсионерами очень гармонично, иллюстрируя собой главную особенность американского общества — разнообразие и взаимную терпимость.
Конечно же, полно детей, и многие из них уже носятся с цветными печатями рыб, зверей и птиц на носах и на щеках — успели проштамповать себя специальной безвредной краской даже до официального открытия фестиваля. Впрочем, «официального» сказано слишком громко. Оно сводится к тому, что рейнджер, наряженный популярным на всю страну мишкой Смоки (символ защиты лесов от пожаров и охраны природы в целом), приглашает всех начать веселье, ансамбль кантри-мьюзик на сцене начинает зажигательную мелодию, зрители хлопают, свистят и улюлюкают вразнобой, приветствуя открытие фестиваля.
Фестиваль Лосося проводится уже четырнадцать лет подряд и является прекрасной возможностью объединить усилия всех тех многочисленных служб и организаций, которые занимаются охраной природы уникального по красоте Северо-Запада США. Лосось как таковой — это ключевой, очень особый, но все же лишь повод поговорить с людьми о гораздо более широких проблемах. И поговорить интересно, весело, познавательно, избежав занудной поучительности традиционных экологических дискуссий.
Проблема охраны лосося для региона не нова. Индейские племена, исконно населявшие эту землю, по сути дела, веками существовали на лососе. Его массовый сезонный отлов (огромными — в полтора метра диаметром сачками на длинных шестах) с дощатых настилов над водопадами, порогами и перекатами, где рыба задерживается, преодолевая особенно сильное течение, давал запас продуктов на зиму, товар для торгового обмена с другими индейскими племенами.
По представлениям индейцев, населявших нынешний Северо-Запад США, лосось был вовсе и не рыбой. а воплощающимся в рыбу людским племенем, живущим в потаенных подводных деревнях и выходящим к людям в облике рыб, чтобы накормить иные сухопутные племена. Каждый раз, когда индейцы съедали лосося, он вновь воплощался в человека в своей подводной жизни. Этому могли помешать лишь людское неуважение, осквернение рыбы кем-либо непосвященным в таинство лова, приготовления и трапезы, а также — брошенные по недосмотру кости рыб. Все они должны были вновь вернуться в реку — после еды сердце лосося сжигали на костре, а все кости тщательно собирали и с церемониями опускали в воду обязательно до захода солнца.