Не был Кэрби и обольстителем. Этот обед так разительно отличался от ужина с Иносентом, что Валери даже засмеялась. Кэрби хохотал и шутил без всякой задней мысли, никак не стараясь повлиять на нее и навести на какие-то сладострастные размышления.
И если она вдруг подумала об этом и покраснела, то, насколько она знакома с психологией, причиной всему ощущение безопасности после пережитых злоключений, перцовый соус и... солнечные блики на рыжих волосках, покрывавших руку Кэрби.
Пора было менять пластинку.
— Слушай, Кэрби, ты хотел что-то мне рассказать, — проговорила Валери.
— Да, верно, — его лицо прояснилось. — Верно, Валери, пора тебе узнать, что тут происходило.
Как разбогатеть на недвижимости
Кэрби рассказал ей всю правду. Ну, почти всю.
— Самой большой глупостью была покупка земли у Иносента, — начал он и поведал ей все — о своих денежных делах, о знакомстве с Томми Уотсоном и другими индейцами, о том, как он выдумал храм, а индейцы мастерили подделки для продажи дуракам в Штатах.
— Они думают, что преступают закон, и поэтому помалкивают,— добавил он.
— Значит, я видела всего лишь твой поддельный храм? — спросила Валери.
— Не весь, а только кусочек, и издалека.
— Он был очень красивый.
— Это в основном заслуга Томми. Но так или иначе, когда я впервые встретил тебя...
И он рассказал, как она сорвала его переговоры с Лемюэлем, как индейцы разобрали храм, боясь, что она помчится в Бельмопан и заявит об открытии.
Тут Валери не осталась в долгу, поведав Кэрби о Верноне и тощем негре, о своем блуждании в джунглях. Вероятно, она изрядно перетрусила, хотя по рассказу этого не чувствовалось. Да и кто станет выставлять себя трусом?
— Во всяком случае, — сказал Кэрби, — ты исчезла, а Иносент числил тебя то в мертвых, то в живых, и никак не мог решиться прийти к однозначному выводу. Все шарахался из крайности в крайность. Да еще этот холм. Иносент чуть не сошел с ума — так ему хотелось узнать, есть там храм или нет.
— Кэрби, нам всем этого безумно хотелось.
— Так вот, я предложил ему сделку: он выкупает эту чертову землю за ту же цену, которую получил с меня, а я рассказываю ему правду про тебя и про храм.
— И он согласился?
— Согласился.
— Как это мило с его стороны. Он очень волновался за меня.— Иносент уже знал, что ты жива. Значит, дело мое было наполовину загублено. А если бы он сопоставил все то, что ты знаешь о храме и Южной Абилене, он легко вычислил бы, чем я тут реально занимаюсь. И дело мое провалилось бы с концами. Ему просто не было бы нужды оплачивать мой рассказ.
— Ага, понятно,— догадалась Валери. — Так ты не хочешь, чтобы я разговаривала с ним, пока он не получит обратно свою землю, а ты — свои деньги?
— Вот именно.
Лицо Валери приняло заговорщицкое выражение.
— Стало быть, я снова похищена? Кэрби заерзал.
— Понимаешь... я думал, ты взглянешь на это с моей точки зрения и согласишься немного повременить. Совсем чуть-чуть. Никто тебя силой не держит...
— Хм-м.
— Всего день-два, — сказал Кэрби.
— Хм-м, — повторила Валери и вдруг зевнула, прикрывая рот ладошкой.— Я сейчас ничего не соображаю, Кэрби. Обед был чудесный, — похвалила она Эстель, — но после него так клонит ко сну...
— Вот и хорошо, — сказала Эстель. — Я сама уберу, вы не беспокойтесь, сидите себе.
Валери взглянула на Кэрби.
— У тебя такая прохладная комнатка. Может, я пойду вздремну?
— Конечно, я провожу, — ответил Кэрби, не обращая внимания на веселое хихиканье Эстель.
«Где мне расписаться?»
Субботнее утро. Иносент сидел в своей конторе в Бельмопане. Он вновь был самим собой, снова виртуозно говорил по телефону, снова занимался делами, которые запустил ко всем чертям. И первой его заботой было не вымазаться в грязи Вернона. Верной... Кто бы мог подумать? Он ведь так доверял этому человеку. И недооценил Вернона, посчитав слишком мелкой сошкой. Вот и результат.
— Он все время продавал меня... — пробормотал Иносент.
И свою страну тоже, но это второстепенный вопрос. Главное в том, что он продал Иносента. А это значит, что Иносент поставил себя в такое положение, когда предательство по отношению к нему стало возможным. Он подставился. И теперь ему надо тщательно обыскать стол Вернона, чтобы обезопасить себя от других неприятных сюрпризов.
А Верной тем временем выплевывал в столичной больнице последние оставшиеся кишки, рассказывая все обо всем и называя все имена.
— Если не поторопиться, этот человек может и мне насолить.
— Болтаешь сам с собой, Иносент?
Сент-Майкл хмуро поднял голову. Ему не хотелось бы признать, что он принадлежит к разряду людей, которые говорят сами с собой. И уж наверняка не хотелось быть застуканным за этой беседой.
В дверях стоял улыбающийся Кэрби.
— Ну-с, — произнес Иносент, не увидев в дверях ничего радующего глаз, — и куда же ты подевался вчера?
— Я спасал деревню, — с ухмылкой отвечал Кэрби. — А потом отправился домой отдыхать.
— А Валери?
— Вот она, — Кэрби вошел в кабинет, и в дверях появилась Валери. Здоровая, радостная и немножко застенчивая.
«Этот сукин сын наверняка соблазнил ее», — подумал Иносент с болью и облегчением одновременно. Он уже начинал подозревать, что его великая любовь к Валери сильна лишь до тех пор, пока он считает ее мертвой или исчезнувшей. Иносент был влюблен в мифический образ, а не в девушку из плоти и крови. И это подозрение становилось все сильнее.
— Что ж, входите, — сказал он, поднимаясь из-за стола и улыбаясь им с видом доброго дядюшки. — Сдается мне, что вы закопали топор войны.
— Да, мы в общем и целом выяснили отношения, — ответил Кэрби.
— Мы все обсудили, — с мягкой улыбкой добавила Валери, — и теперь прекрасно понимаем друг друга.
— Я чего пришел-то,— пустился в объяснения Кэрби. — Наша сделка, Иносент. Про Валери ты все знаешь. Теперь я хочу рассказать тебе о храме.
— Это ни к чему, Кэрби. Я видел Южную Абилену, говорил с Томми Уотсоном, а об остальном нетрудно было догадаться.
— Хм-м,— протянул Кэрби. Вид у него был невеселый.
— Да и пленки помогли,— добавил Иносент. — Но ты их не слышал, так ведь?
— Какие пленки?
Иносент достал из ящика кассету, вставил в магнитофон, и кабинет вновь наполнился словами и звуками.
Если у Валери был просто недоумевающий вид, то Кэрби смотрел на магнитофон так, словно тот был Зотцем Чимальманом его пращуров.
— Уитчер и Фелдспэн! — вскричал он, приходя в себя. Иносент остановил магнитофон.
— Они записывали все разговоры с тобой.
— Святой боже! Эти двое?
— Опасно недооценивать людей,— изрек Иносент, думая о Верноне.
— Но... они же торговцы антиквариатом, действующие в рамках закона!
— Правильно. И одновременно выполняющие задания своего дружка Хайрэма Фарли, редактора крупного американского журнала «Взор». Ты хоть слыхал о таком, Кэрби?
— Грязные негодяи!
— Я помог им потерять эти пленки в аэропорту, — сказал Иносент.— Иначе «Взор» сейчас вперил бы свое око в твой храм. Ты и не знал небось, что я тебе помогаю, а?
— Ладно, помощничек! — отмахнулся Кэрби. — Ты просто не хотел, чтобы меня поймали раньше времени, покаты еще не выяснил, можно ли чем-нибудь поживиться.
— Ты все время думаешь обо мне плохо, — сказал Иносент и рискнул улыбнуться Валери. — Надеюсь, хоть ты-то не будешь такой подозрительной, Валери.
— Я всегда говорю о вас только хорошее, мистер Сент-Майкл.
— Ну-ну... Так вот, Кэрби, если тебе придет в голову снова связаться с этой парочкой, помни о пленках.
— Уж не забуду,— угрюмо сказал Кэрби. — Но я хочу поговорить о другой сделке. О нашей с тобой. Мы ударили по рукам...
— Кэрби, неужели ты думаешь, что я пошел на попятную?
— Нет?
— Разумеется, нет. Конечно, я и без тебя знаю, что Валери жива. Вот она, такая же прекрасная, как и всегда.