- Разве лорд Кальгрес убил моего отца? - негромко спросила Мелисса.
- Да, за это его и повесили, - лицо Перл побледнело, но она быстро совладала с собой. - Убил в его собственной кровати, полуголого и запуганного. Унизительно. Но за всё приходится платить.
- Я слышала... что короля убил тот человек, который пришёл вместе с Вами и Вашим мужем.
- Нет, - женщина неловко коснулась подбородка, - он смотрел, чтобы никого не было у покоев короля.
- Я слышала, - продолжала Мелисса, - что этот человек перерезал моему отцу горло кинжалом с каким-то красным камнем. И остался на свободе.
- Глупость, Ваше Величество, - проговорила чётко Перл, высокомерная фигура её отбрасывала тень на кустарники пионов, и те из розового становились бледно-малиновыми. - Не верьте слухам: они бывают обманчивы. Прошу прощения, но я вынуждена Вас покинуть.
Поклонившись, Перл ла Фетт быстро вышла из сада, изредка поглядывая назад, где Мелисса, заливаемая жгучим солнцем, стояла застенчиво и наблюдала за стрекотавшими без умолку красноклювыми сороками.
В полутёмной красной зале королева ходила медленно между портретами доррисэльских монархов. Здесь был Ниерин, высокий, чересчур худой, с хитрыми зелёными глазами и слишком резкими чертами лица; недлинные чёрные волосы его прикрывали уши. Здесь была смотревшая на всех исподлобья Диавендия, его единственная дочь; её чуть взлохмаченные чёрные волосы, длинные руки, горб и кривое искалеченное тело будто бы смеялись над идеальным, пропорциональным носом и красивыми, но ядовитыми зелёными глазами. Здесь было так много Победителей, что Мелисса чувствовала себя мелким неясным существом среди великих людей.
В самом конце зала стоял на полу, опираясь на стену, портрет Зелина, и свет ни одной свечи не падал на полотно. Девушка медленно подошла к отцу, всматриваясь в его почти незнакомое лицо. Светлые, почти белые волосы были чужды роду Флаэрникс. Губы кривились в наглой усмешке, а одна бровь чуть возвышалась над другой. Он, с гордой осанкой, казался обаятельным, строгим и очень принципиальным, но его бледно-зелёные глаза будто твердили обратное. Мелисса, чуть нахмурившись, разглядывала отца.
- Я Вас никогда не прощу, - прошептала она. - Столько людей погибло из-за Вашей глупости, - Мелисса дрожавшей рукой прикрыла глаза, и слёзы полились по её щекам.
- Милорд был хорошим человеком, - хриплый голос послышался откуда-то из полутьмы. - Он всегда помогал своим слугам, - Мелисса пригляделась, и увидела мывшую скрупулёзно пол старую женщину, чьё сморщенное лицо казалось очень молодым и живым. - Особенно после Эпохи Крови... Я застала то время, Ваше Величество, и это было гораздо страшнее, чем подавленный Бунт. Восемьсот пятьдесят четыре года непрерывных войн по всему Миру, когда все против всех. Столько погибло, столько не вернулось, что не сосчитать... Мой старший сын остался калекой после Певучей войны, и я была рада, что он хотя бы жив. Король Зелин помогал нам деньгами, как только пришёл к власти. Он всем слугам помогал... Милорд был хорошим человеком, - повторила женщина, вытирая трясшимися руками слёзы.
- Может быть. Но он был плохим королём, - сказала Мелисса, глядя на портрет Зелина. - И плохим отцом.
- Потому что он никогда не хотел короны и никогда не хотел быть отцом, - старческий голос женщины успокаивал девушку. - Простите, Ваше Величество, я вернусь к своим обязанностям.
Ноги зашаркали по полу, а через некоторое время дверь в зал захлопнулась. И Мелисса осталась наедине с отцом.
Эпизод 1-3. Корона.
4 день ко́вея, 927 год от Восхождения Ниерина
По традиции, после первого года правления по всему Доррисэлю проходили гуляния, а в центре Пластринии готовилось большое празднество. Самому монарху же в этот день, который для Мелиссы совпал с её восемнадцатым днём рождения, писали портрет.
За целый год ничего толком не поменялось: на ведьм всё ещё шла охота, дворяне, участвовавшие в Бунте, всё ещё платили за свои деяния, а королева Доррисэля всё ещё не умела править. Власть даже не принадлежала ей: фактически всем занималась Канцелярия во главе с Клодом ла Фетт. Самое большое, что сделала Мелисса за последний год, - подпись нескольких разрешений на проведение праздников в центре Пластринии. Девушка была заперта в замке, который искренне хотела назвать своим новым домом. С каждым днём всё более и более подверженная болезненным снам, она никогда не выходила к своему народу, оттого никто даже не знал, как выглядит королева. Мелисса стала чаще болеть, и всё чаще эта болезнь заставляла девушку падать на долгую, почти вечную секунду замертво. В это же время придворный лекарь Яков Звокский и его помощник Мориц пытались найти хотя бы причину такого странного явления.