– Куда?..
– В Аагрод.
Мелисса вздрогнула. В её будущем не было ни спокойной жизни в Кнокке-Хейсте, ни любви, ни семьи. Ничего, кроме тюремной крепости Аагрод, соблазнительно близко находившейся недалеко от родного города бывшей королевы Доррисэля.
Эпизод 1-5. Солнечный свет.
7 день ларуса, 929 год от Восхождения Ниерина
Мор привёз её в разгар очередной летней грозы. Был сильный ливень, и ветер беспрерывно выл, будто отчаянно пытаясь докричаться до гвардейца. Два гнедых черногривых коня приближались к Аагроду – самой южной крепости-тюрьме всего Мира. Лунный свет следовал за некогда королевой Доррисэля Мелиссой из рода Флаэрникс. Длинную крупную тень отбрасывала фигура гвардейца.
Как только Архелл подъехал достаточно близко к каменным стенам, кони заржали, противясь идти дальше: филин молниеносно пролетел над головами путников. Аагродские гвардейцы мигом открыли тяжёлые ворота крепости, завидев только Архелла Мора.
Кони остановились у трёх гвардейцев, среди которых уставшая от долгой дороги Мелисса сумела узнать брата Ульцфера, хоть и видела его лишь раз. Она бледно улыбнулась ему, но он на это только вскинул в удивлении брови.
– Старший гвардеец Мор, – Ингер и два других гвардейца, не известных Мелиссе, поклонились Археллу.
– Преступник особой важности, – холодно произнёс Мор, возвышаясь громадной горой над ними.
– Преступник?
– Да, – отозвалась флейта. – Да, меня привезли сюда как преступника.
– Молчать, – зарычал Мор.
Ингер в недоумении поглядывал то на Мелиссу, то на Архелла, пытаясь додумать всё самостоятельно.
– Плохо слышим? – обратился Архелл к двум гвардейцам, стоявшим рядом с Кёнингом. – Преступнику полагается камера.
– Да, старший гвардеец Мор! – в один голос ответили они и помогли Мелиссе слезть с коня.
Архелл и Ингер обменялись злобными взглядами, то ли смерив друг друга, то ли попытавшись убить. Девушку быстро увели, и она не успела услышать, о чём они начали разговаривать после её ухода, а за воротами Аагрода застучали копыта ещё одного коня.
Внутри крепости, там, где располагались камеры для преступников, было очень сыро, темно и грязно. Тускло горевшие фонари не помогали совсем: Мелисса даже не видела, куда идёт, а ведшие её гвардейцы то и дело постоянно спотыкались и ругались словами, что были, казалось, ещё грязнее, чем сама тюрьма. Девушка даже не думала жаловаться, ведь всё могло кончится по-другому, не приди тогда Вескель в конюшню.
Спустя целый час гвардейцы завели одетую в длинную рубаху и осмотренную Мелиссу в её камеру, освещённую лучше других; девушка вошла даже немного гордо. По углам и на койке валялось сено, от которого пахло потом, кровью и смертью. Мелисса осторожно присела и, обхватив руками голову, глубоко вздохнула, стараясь как можно быстрее привыкнуть к обстановке.
В камере напротив, совсем тёмной и мертвенно-чёрной, куда не добирался свет фонарей, послышался еле заметный шорох. Мелисса вздрогнула и внимательно вгляделась во тьму.
– Я Вас напугал? – спросила тьма голосом глубоким и чудовищно усталым.
– Нет, совсем нет, – запела в ответ флейта. – Разве что совсем немного…
Скорбная тьма только усмехнулась тихо, даже грустно, и снова послышался шорох.
– Это Вы шуршите или крысы? – с опаской спросила Мелисса, тщетно пытаясь разглядеть человека в чёрной тьме.
– Как хотите, так и будет, – без всяких чувств произнёс незнакомец. – Но я могу пошуршать чуть-чуть, если Вы хотите.
– Нет, не надо, – девушка смущённо улыбнулась и поспешила отвернуться.
Молчание, казалось, вступило в схватку с тенями, решая, кто будет господствовать больше.
– Вы позволите спросить, кто Вы? – прошептала Мелисса, боязливо разглядывая тьму.
– Позволю, – рука, немного истощённая и бледная, ухватилась за прутья решётки, затем свет явил и лицо, знакомое девушке. – Кларенс, – ответил он. – Граф Кларенс Дон-фолл.
– Я знаю Вас! – воскликнула она и, опомнившись, растерянно замолчала. – Вы… Вы один из немногих дворян, возглавлявших Бунт, кому удалось избежать казни.
Кларенс хмыкнул и отвёл взгляд в сторону, так что Мелисса смогла получше рассмотреть его. Он был похож на принца из тех сказок, которые очень любила девушка: горд и притягательно красив, черты благородные. Однако было в нём что-то совсем не аристократичное, а будто уличное и даже дикарское. Горбинка на носу, не такая большая, но заметная, казалось, придавала Кларенсу угрозы во взгляде. Длинные грязно-рыжие волосы собраны в небрежный хвост и перевязаны синей лентой, потёртой и старой.
– В самом деле… – прошептал граф. – Я, к слову, тоже знаю Вас, леди Флаэрникс.