– И что? Какое нам дело до детей Эльдмеры?
– Они нам брат и сестра, мы должны о них заботиться, – тихо произнесла Анна, в её высоком голосе слышалось сомнение.
– Не должны. Я должен заботиться только о тебе, а их… надо было бросить в яму к их мамаше.
Анна чуть приоткрыла рот, готовясь что-то сказать, но губы её быстро сомкнулись в длинную полоску. Женщина потупила взгляд.
– В самом деле, – отозвалась она, холодность промелькнула в ореховых глазах. – Но Лоцен, он…
– Лоцен, Лоцен, хватит уже о нём, – зарычал Архелл, всё больше прижимая Анну к себе. – Что ты заладила? Постой, – он развернул женщину к себе лицом, больно сжимая пальцами плечи; в холодном взгляде призраком пронёсся гнев. – Он к тебе приставал? Он обидел тебя? Только не молчи!
– Нет, вовсе нет. Я просто немного волнуюсь, он ведь наш брат…
Анна вмиг замолчала, как только увидела в разъярённых глазах Архелла дикий дрожащий пламень, еле различимый среди гнева и безразличия.
– Ты спала с ним? – вопрос грохочущим обвинением прозвучал в комнате.
– Как ты можешь такое говорить, Архелл? Я ведь навсегда с тобою, ни с кем другим.
– Правда? – неуверенно спросил он, Анна несколько раз кивнула. – Улыбнись мне, – его просьба звучала как приказ; женщина исполнила его желание. – Дай руку. Мне скоро придётся уехать. Ненадолго. А поэтому я прошу тебя… отдайся мне сегодня, – прошептал Архелл ей на ухо.
Анна слабо покачала головой, болезненно жмурясь.
– Я не в том настроении сегодня… Я хочу обдумать всё, хочу разобраться в…
Она внезапно почувствовала острую боль, сведшую челюсть, когда Архелл схватил её, чтобы не позволить отвернуться.
– Ты не была в настроении и в прошлый раз, а должна быть всегда, – произнёс сквозь зубы он. – Я редко вижу тебя, сегодня же мы были так близки, зачем ты всё портишь? Я хотел и до сих пор хочу тебя, и ты хочешь, всегда хотела меня.
– Архелл, я не в том…
– Ты в том.
– Но я же…
– Но ты же хочешь меня, так ведь? Или ты солгала мне? Неужели ты действительно спала с ним?..
– Да как ты можешь, Архелл? Не терзай мне сердце. Я не могу, Архелл, понимаешь? Я послушница Церкви, я служу богам, я не могу сегодня, я не хочу с тобой…
– Не хочешь? – Архелл отвёл взгляд в сторону, посмотрел на уличный мрак, пытаясь там найти ответ. – Как это? Как это не хочешь?
Он подвинул её нагое тело к своему и запустил пальцы в русые волосы, так что Анна еле заметно охнула. Она нащупала пальцами его рёбра и со всей силы оттолкнула.
– Я не могу, Архелл, прости меня.
Свет молнии на мгновение показал её красивое лицо, преобразившееся с приходом страха. Архелл вцепился ей в волосы, откинул к стене, и Анна, тихо взвизгнув, ударилась головой.
– А я не могу выносить того, что ты со мной делаешь. Анна, – зарычал он, из глубины души его рвался болезненный, сдавленный стон, – я ждал этого дня очень и очень долго. Я брался за самую отвратную работу, чтобы мне позволили вернуться домой. И я должен получать это? Я видел немало женщин, но каждая была отвратительна. Я желал видеть и касаться тебя каждую треклятую секунду, но каждый раз по возвращении домой я получаю это, – Архелл замолчал, переводя дыхание, Анна мокрыми глазами наблюдала за каждым его движением, дрожанием рук и губ. – И после этого я терзаю тебе сердце?.. У меня уже нет сердца из-за тебя.
– Я поняла тебя, – послушно отозвалась женщина через несколько секунд, голос дребезжал, пытаясь скрыть вину.
Архелл провёл рукой по её щеке и поцеловал безжизненные губы, что-то шепнул на ухо. Анна кивнула и босиком по холодному полу прошлась к кровати, легла на неё и, нервно вздохнув, протянула руку Археллу.
Эпизод 2-3. Художник.
28 день изеря, 928 год от Восхождения Ниерина
Удар был несильным, но он всё же смог сбить Шорин с толку.
– Как ты руки держишь? – крикнул ей Алексей. – Поставь уж…
Недовольно фыркнув, он быстрыми отточенными движениями выбил меч из рук Шорин и поднял невысоко её над землёй. Львица без страха в глазах смотрела на него, и даже промелькнула в её взгляде бледная тень какой-то маленькой хитрости. Послышался короткий смешок, а после и загрохотал тихий голос Владимира:
– Ты мёртв, Алексей: Львица попроворнее тебя будет. Но, коль позволишь от сердца говорить, ты почти сумел.
Остриё холодом осторожно коснулось шеи Алексея, и Шорин, приподняв бровь, гордо улыбнулась. Ворош поставил Львицу на землю и, отвернувшись нарочито обиженно, скрестил руки на груди.
– Этому тебя вообще-то я научил.
– Мне теперь это не использовать? – усмехнулась Шорин.
Нежная улыбка, редкая гостья у Алексея, появилась на губах вороша.