– Она может присоединиться к нам потом, когда Артур подрастёт… Отец всё чаще говорит, что лишит меня имени, а нужен ли тебе безымянный художник? Я же тогда… буду ни на что не годным. Обузой. Поэтому, возможно, даже лучше, если я уеду. С тобой. Я даже не буду заглядываться на других женщин, – нагло ухмыльнулся Лоцен.
– Раз такое дело, то мне, видимо, тоже придётся не смотреть по сторонам. Слишком часто, по крайней мере.
– Так и что? Ты согласна?
Лоцен выжидающе смотрел на Фластер, а она молча обдумывала предложение.
– Я буду согласна, – начала она, её внимательный взгляд остановился на художнике, – если ты не струсишь и сможешь… как-нибудь меня привязать к себе. Не физически, конечно.
Лорд Мор кивнул несколько раз, задумчиво глядя вниз.
Гроза стихла, и из-за туч показался месяц, свет его разлился по комнате, где на кровати лежали Лоцен и Фластер, сжимая руки друг друга и будто боясь отпустить.
34 день анери, 928 год от Восхождения Ниерина
Неловкий шаг вслед за неловким шагом и взгляд, полный решимости. Яркое солнце, редкий гость во Вране, светило лорду Мору в глаза, из-за чего тот недовольно морщился, но всё равно продолжал путь, даже не думая сворачивать на тенистую улочку. Анери, последний месяц года, выдался дождливым и в меру холодным, а значит ни осени, ни зимы не должно было быть.
Вся Врана наполнилась запахом мокрой земли и переспелых, упавших на землю яблок, и сквозь неё, через самое её сердце шлейфом пробиралось сочетание вишни, алкоголя и краски. Лоцен остановился у одного из зданий, от которого, казалось, на много километров распространялся жар кузни. С резким коротким выдохом юноша вошёл внутрь.
– Мастер Айки ни-Ко́ро? – осторожно произнёс он, оглядываясь в поисках ремесленника.
Кузница была пуста, но яркие рыжие угли указывали на присутствие хотя бы одного из владельцев. Лоцен сделал пару шагов, и в самом углу что-то с грохотом и противным лязгом свалилось на пол. Огромный человек с молчаливым ворчанием встал на ноги. Показался лысый затылок, затем усы, похожие на накладные, как у моряка, и только после этого лорд Мор узнал вранского кузнеца, совладельца кузницы.
– Подойдёт сейчас, – простучал его низкий голос.
Через несколько минут вбежал низенький, сухой старичок в шёлковом белом одеянии. Чёрные узкие глазки очень красноречиво говорили о том, что перед Лоценом нико́рец – буквально «человек из Коро», а длинные белые усы его скорее напоминали лапшу.
– Здравствуйте, милейший лорд Мор! – Айки улыбкой дополнил приветствие. – Чем может скромный никорец служить Вам? Ювелирных дел мастер понадобился?
– Да… – несколько неуверенно начал Лоцен, но, вдохнув поглубже, уже смелее ответил: – Мне нужно кольцо. Два кольца.
– Я не всезнающ: каких именно, милейший?
– Венчаться хочу.
Улыбка никорца стала ещё шире, и он одобрительно, с душевным наслаждением промычал.
– Даже в такое время на самом тёмном и сухом дереве обязательно появится бутон. А когда он распустится… – Айки закрыл глаза и будто бы замурчал. – Уверяю: это будет самый красивый цветок. Всё сделаю к первому числу.
– Сколько мне это будет стоить?
– Хотел бы я сказать, что ничего, но, боюсь, мой доррисэльский друг этого не одобрит, – в подтверждение словам Айки кузнец хмыкнул. – Два золотых дракона.
Лоцен достал монеты и отдал их ювелиру. Белые усы изогнулись, и мастер Айки учтиво поклонился, с каждым шагом назад всё больше скрываясь в полутьме кузницы.
– До встречи, милейший лорд Мор, – послышалось его мурчание.
Шаг прочь, дверь захлопнулась, и Лоцен, наконец смогший избавиться от беспокойства, нежно улыбнулся и побрёл обратно в «Горячку» к своей синеволосой леди.
Эпизод 2-4. Чужак.
35 день анери, 928 год от Восхождения Ниерина
На чердаке дома семьи Мор, казалось, было светло только при жизни Анжель, первой жены Танда Мора. Но Лоцен не верил в это: слишком красивое совпадение. Он видел на чердаке только вечный полумрак даже в солнечный день.
Тусклое пламя свечи, вот-вот готовое потухнуть, танцевало, однообразную мелодию отстукивали капли дождя. Окружённый хламом, в самой середине чердака стоял юноша, чьи чёрные одежды становились единым целым с тьмой. И только два лица освещало пламя: художника и иноземки.
Кисть выписывала тонкие изящные линии, будто бы и не рука Лоцена вела её. Он отошёл на два шага назад и пригляделся к чертам лица, с трудом вспоминая внешность матери. С портрета на него смотрела красивая женщина с бледной улыбкой, отчасти напоминавшая юношу, но по-своему женственная и элегантная для простолюдинки и, как её часто посмертно называл Танд Мор, дикарки. «Так похожа на Шорин, – подумал Лоцен, уголки губ с трудом приподнялись. – Такой её помню. Или нет… Нет, здесь темнее должно быть…» Он выдохнул и, смешав цвет на палитре с чёрным, принялся исправлять зрачки. «Темнее, не как у отца. Её были лучше и красивее. Её были необыкновенными». Когда закончил, приблизился, почти касаясь носом полотна, и сощурился. «Нет, не то. Светлее».