– Обещаю, – почти сразу, без раздумий ответил он.
Фластер встала, нехотя показывая блёклую, дрожащую улыбку, в которой отразилась искренняя благодарность.
– Хочу прогуляться немного, – женщина шумно выдохнула и убрала за ухо прядь синих волос.
– Со мной?
– Одна. Хочу… обдумать всё. Или лучше выбросить всю эту мерзость из головы.
Фластер встала, быстро оделась, хиленьким бантом завязала шёлковый пояс, который странной белой полосой смотрелся на ярком зелёной платьице. Только открыв дверь, она обернулась и тихо произнесла:
– Потом, когда я вернусь, мы можем вместе сходить на прогулку. Если хочешь, конечно…
– Не могу отказаться, – с тёплой улыбкой ответил Лоцен.
Не сказав больше ни слова, Фластер ушла, оставляя после себя еле ощутимый – доступный, казалось, только Лоцену – запах. Неописуемый запах его музы, незримой и величественной в своём прекрасном и изящном уродстве.
Тусклый пламень свечи жёлто-рыжим светом легонько касался лица лорда Мора. Изредка приоткрывая глаза, он видел еле дрожащую тень, пропадавшую почти сразу, а затем снова погружался в полудрёму. Лоцен уже плохо понимал, сколько времени ожидания прошло: каждый раз беспокойный сон поглощал его, от этого сильнее гудела, беззвучно пищала голова.
Луна то и дело скрывалась за облаками. Далеко, на другом конце города, завыли собаки, отчего Лоцен снова открыл глаза. У окна высилась чёрная фигура и в недоумении таращилась на художника. Лоцен проморгался, чуть приподнялся, готовясь задать очевидный вопрос. Чужак левой рукой потянулся к поясу, невольно скрывая её за тёмной тканью плаща. Из-за туч на мгновение выглянула луна, и в её ярком свете сверкнул металл. Лоцен тут же вскочил и бросился подальше от окна: туда, где лежал его кинжал. Позади еле слышно зашелестел плащ, но быстрые шаги – такие широкие, что их можно было принять за прыжки, – были бесшумны. Лоцен пригнулся, удачно уходя от атаки, и сунул руку под шкаф. Пыль коснулась его пальцев, усиливая страх. Защищаться нечем.
Даже сквозь оглушающую панику Лоцен смог услышать, как убийца заносит меч. Его, тихого, бесшумного, выдавал плащ. Уклонился влево, на плече осталась тонкая полоска жгучего холода. И вновь замах, в ответ – пинок, несильный, но попавший точно в цель: чужак потерял равновесие и руками упёрся в шкаф, давая Лоцену время отбежать.
Яркий лунный свет залил комнату, приглашая прыгать в окно: высота позволяла остаться целым. Лоцен, не думая ни секунды, безмолвно согласился, но стоило сделать шаг к спасению, нечто будто огромной рукой ухватило его за голову. Зацепило когтями его сознание, не позволив сдвинуться с места. И тут же, почти сразу, чужак осторожно положил руку Лоцену на плечо. Без заметной агрессии. Без намёка на вражду. Меч насквозь пронзил Лоцена, так что тот захрипел задыхающимся голосом. Он, не веря себе, посмотрел вниз. Из живота торчало лезвие. Закружилась голова, на глазах выступили слёзы. Убийца приблизился ещё немного и на ухо прошептал:
– Varlem…
Слово эхом пронеслось в голове Лоцена, давя на сознание и оставляя в нём яркий след. Осторожно, будто ничего не случилось, чужак положил ещё живое тело на пол, растерянный взгляд бегал от лица до раны. Судорожно дрожащая рука Лоцена потянулась к его шее и попыталась схватить, сжать так сильно, чтобы убийца задохнулся. Но слабое касание не могло этого. Лоцен закашлял, забулькала во рту кровь. К мочкам ушей скатились горячие капли, оставившие после себя на щеках холодные, почти ледяные тропы.
– Varlem, – повторил чужак.
Он перевалил тело через плечо, с трудом держась на шатающихся ногах.
– Давай же, давай, – прошипел он, пытаясь сделать хотя бы шаг к окну. Его голос смешивался с гудением боли, отчего походил на бьющуюся фарфоровую посуду.
Кровь стекала по нему, но чужак не обращал на неё внимания. Она оставляла следы на полу, дорожку из тёмно-красных округлых пятен. Но он продолжал пытаться нестойкой походкой идти к окну. Вдруг шаги немного ускорились, в них появилась даже еле заметная уверенность. Приблизившись к окну, чужак уже без всяких трудностей со всё ещё живым телом спрыгнул прямо в уличную тьму.
Лоцен плохо соображал. Он не знал, куда и зачем его тащат. Не хотел знать, ведь силилось с каждым новым шагом убийцы одно единственное чувство – чувство приближающейся смерти. Она дышала холодом ему в ухо, пока шёпотом повторяла слова убийцы: «Varlem». И шёпот её быстро переходил на крик, почти визг, от которого бы лопнули барабанные перепонки. Сквозь неконтролируемые слёзы Лоцен видел, как привлекательно висит на поясе чужака кинжал – его кинжал, Лоцена, с желтоглазым, скалящимся, уличным котом, озлобленным на весь мир. Хотелось только смеяться, долго, истерично, а желания бороться за жизнь не было. Не сможет, не сумеет, его снова поймает незримое нечто.