Ни до кого не было дела. Лоцен не думал ни о Шорин, ни о матери, ни об Артуре. В мыслях кружилась в беспечном танце только визгливая смерть, и с её грандиозного бала с каким-то невыносимым отвращением уходила жизнь. Молчаливая, тихая. В красивом ярко-красном платье, шлейфом тянувшемся за ней. С лицом Фластер. Перед смертью, в бредовом видении Лоцен чувствовал, как всё подчиняется её живости. Даже сама жизнь.
Запах каналов полумёртвый художник легко узнал: на бал тут же явились уродливые, исцарапанные воспоминания о матери. Здесь, валяющуюся на самом дне вранских каналов, он нашёл её, полумёртвую, грязную, захлёбывающуюся собственной кровью. Лоцен не успел позвать на помощь, а теперь и сам не дождётся её.
Чужак осторожно положил тело на землю, чуть приподнял его за ворот. В темноте два солнца увидел Лоцен. Подумал, что снова бредит, но луна на миг выглянула из-за облаков, и два ярких, жёлтых глаза впились в сознание Лоцена, оставляя отпечаток там же, где смерть шёпотом и визгом повторяла: «Varlem». Не то горячая, не то ледяная рука пальцами коснулась его лица и провела полосы от лба до подбородка, а затем спрятала за собой лицо самого убийцы, напоминая маску. Он вдруг резко обернулся, высматривая в темноте что-то, но, ничего не заметив, продолжил рукой поочерёдно касаться лиц. После третьего раза чужак встал на ноги и что-то прошептал, устремив глаза к небу. Лоцен почти ничего не видел: слёзы размывали мир, беспощадно смешивали в единое целое. Но даже так в лунном свете, появившемся на мгновение, яркими фонарями вспыхнули жёлтые глаза убийцы. За его спиной высилась еле заметная белая сущность. Она парила над землёй, безногая, с длинными сильными руками и глазами настолько чёрными, что они, казалось, пожирали свет.
Лоцену захотелось рассмеяться: глупая, нелепая ситуация, глупые, нелепые слёзы, глупые, нелепые бредни. Не такой он представлял собственную смерть. Не у каналов, где умерла его мать, не в ночи, пока ждёт любимую женщину, не в слезах, появившихся то ли от жгучей, холодящей боли, то ли от осознания близящейся смерти. В старости, в кровати? Не желал, не хотел. Слишком скучно, слишком просто. «Так не скучно, – вихрем пронеслась звонко смеявшаяся мысль, – так не просто. Хотел – держи! Смейся, Лоцен, ты увидишь мать».
Только луна спряталась за облаками, чужак подтащил тело к каналам, шепча молитвы на неизвестном языке. Внизу, из подземного туннеля, уходящего вглубь города, послышалось рычание. «Varlem», – громче сказал убийца и толкнул чудом живого Лоцена в каналы. Тело с мерзким хрустом и плеском свалилось на дно, издав еле слышный стон и хрип, перемешивающийся с кашлем. В неглубоком грязном течении от Лоцена поползла красная полоса, запах крови смешался с запахом сточных вод. В темноте туннеля блеснули глаза вранского чудовища, но чужак этого не увидел: он уже спешил покинуть место преступления.
Трактир в такой поздний час напоминал рой. Всего десяток голосов, но они смешивались и превращались в сотни. Каждый шипел, кричал и визжал одновременно. Каждый твердил о своём. И ни один не желал молчать.
Перед трактирщиком уже около получаса или даже больше сидел человек в тёмных одеждах. Он пил. Пил много, не щадя здоровья. Желал походить на оригинал.
– Повторить, лорд Мор? – с безразличием спросил Клайт, которому не в первый раз приходилось доливать Лоцену этой ночью.
– Погоди ты, дай хоть это допью…
– Случилось-то чего? – и вновь не в первый раз звучал вопрос.
Не поднимая глаз, Лоцен буркнул:
– Ты как мне поможешь, а?
– Так для того, чтоб помочь мог, надо проблему знать, – Клайт с насмешкой в голосе фыркнул.
Лоцен вдохнул поглубже и на выдохе произнёс:
– Повздорили немного.
– «Немного», значит? Те деньги, что Вы у меня оставили, так не считают.
– Я не знаю, она как с цепи сорвалась. Долго кричала, что это не я. Что меня подменили.
– Тихо кричала?
– Что? – не понял Лоцен, чуть не посмотрев в глаза трактирщику. Вовремя отвёл взгляд в сторону.
– Я криков не слышал. Вот и спрашиваю: кричала тихо?
– Да… – быстро подхватил Лоцен. – Да, шипела, плакала… Кошмарно. Не знаю, что делать теперь.
– Поговорите с ней. Вдруг просто… временное помутнение. Для безумных это нормально, я думаю, – Клайт выжидающе поглядел на лорда Мора.