Жизнь не останавливалась.
50
Подписанный 11 мая во Франкфурте-на-Майне мирный договор между Францией и Германией развязал руки версальцам.
писал молодой и злой поэт Артюр Рембо.
21 мая в столицу вошли войска Тьера.
Жюль Верн незадолго до этого вернулся в Париж.
Разгромленные дома, пустая площадь под колоннами Биржи.
Он еще и еще раз убеждался, что революции не приносят счастья.
Никакой издательской деятельности, пустые театры, закрыты художественные салоны. Придет ли опять время искусства и литературы? Не отвернутся ли теперь люди окончательно от романов, полотен, классической музыки? Неужели снова придется возвращаться на службу, в какую-нибудь биржевую контору?
Непрекращающиеся уличные бои усиливали смятение Жюля Верна.
Он осудил Коммуну. Он не мог ее принять, несмотря на то, что в ней активно были задействованы многие уважаемые им люди, не только Паскаль Груссе. Он тревожился за их судьбу. Коммунары ночами тайком уходили через немецкие позиции в Бельгию, Голландию, Испанию. Перестрелки вспыхивали то на площади Бастилии, то в Бельвиле, то на кладбище Пер-Лашез. На кладбище, кстати, удобно было отстреливаться из-за надгробий; в конце концов, стрельба мертвым не мешает.
28 мая пала последняя баррикада коммунаров на улице Рампоно.
Анархист Элизе Реклю был схвачен версальцами на улице с оружием в руках. Приговор гласил: пожизненная каторга. К счастью, Французское географическое общество успело возбудить ходатайство о помиловании знаменитого географа. Под этим ходатайством стояли подписи самых известных ученых, в том числе знаменитого Чарлза Дарвина.
Арестованного Паскаля Груссе приговорили к смертной казни, но вдруг передумали: пожизненная каторга ничем не лучше смерти. Все знали, что из Новой Каледонии не возвращаются.
Пожизненная каторга была уготована и Луизе Мишель[34].
«На бастион прискакала группа блестящих офицеров, — позже писала она в своих воспоминаниях о последних днях Коммуны. — Среди них выделялся подтянутый человек с правильными чертами лица. "Я — генерал Галифе! — громко и решительно объявил он арестованным. — Я знаю, граждане коммунары, что вы считаете меня человеком чрезвычайно жестоким и беспощадным, но уверяю вас, я гораздо более жесток и беспощаден, чем вы считаете!"».
На улицах и в тюрьмах шли массовые расстрелы.
В течение недели было убито более тридцати тысяч человек.
51
34