В новогоднюю ночь работает также и телевидение. Но оно прогресса не двигает.
Итак, наступил последний день старого года — 31 декабря!
Перед закрытием сберкассы сотрудники фотографии толпились у Олиного окошечка. Орешникова и Лидии Сергеевны среди них не было. Деньги получал Калачев как лицо нейтральное и оправдавшее доверие.
Оля обратилась к присутствующим с маленькой речью, мстя этим как Орешникову, так и Лидии Сергеевне.
— Уважаемые товарищи! Поздравляю вас с наступающим Новым годом и с выигрышем. Надеюсь, что вы и дальше будете покупать облигации трехпроцентного займа!
— Большое спасибо! Мы вас тоже поздравляем! — весело откликнулись богачи.
На улице Алевтине не удалось идти рядом с женихом. Калачева бережно поддерживали с обеих сторон Кирилл Иванович и Петя, чтобы Калачев, не дай бог, не споткнулся, не упал, не попал под машину.
— Слушайте, — сказал Петя, не выпуская локтя Ивана Степановича. — Это дело надо отметить.
— Это наша традиция, — согласился Полотенцев.
— Я «за», — сказал Калачев.
Процессия остановилась около «Гастронома».
Пока счастливчики опустошали магазин, Лидия Сергеевна одна, в пустой квартире, вела себя более чем странно.
Часы показывали уже девять вечера. Все женщины города лихорадочно надевали бальные платья, а Лидия Сергеевна надевала лыжный костюм. Можно было подумать, что она собирается провести новогоднюю ночь на лыжне.
Послышался стук открываемой двери. Лидия Сергеевна устремилась в переднюю посмотреть, кого это черт принес.
В дверях, с бутылкой шампанского, робко стоял муж, по лестнице с мебелью поднимались грузчики. Увидев жену, муж пустился в объяснения:
— Я вернулся навсегда! Ты рада, я знаю. Я тоже очень рад. Мы будем вместе встречать Новый год!
Лидия Сергеевна отмолчалась. Муж появился явно некстати.
— Я был неправ! — признал супруг. — Я не буду больше тебя ревновать. Я тебе верю. Я знаю: ты меня любишь! Почему ты в лыжном костюме?
Лидия Сергеевна поняла, что все начинается сначала, и пожалела, что у нее в руках нет лыжных палок. Хотя бы одной.
Грузчики оттеснили хозяйку в сторону и внесли в комнату шкаф.
— Ты даже не представляешь, как дорого обходится перевозка мебели! — пожаловался ревнивец. — И полировку всю поцарапали…
Телефонный звонок раздался ровно в половине десятого, как и было договорено. Лидия Сергеевна опередила мужа и поспешно схватила трубку.
— Да, это я, — сказала эффектная лыжница. — Хорошо. Иду!
— Это куда же ты направляешься под самый праздник, — поразился муж. — Я тебя спрашиваю!
— Ты доигрался со своей мебелью! — наконец-то удостоила его ответом Лидия Сергеевна. — Я полюбила другого человека!
— Лида! — заплакал муж. — Если ты от меня уйдешь, я выброшусь из открытого окна!..
— Не говори глупостей! — отмахнулась Лидия Сергеевна и по-спортивному выбежала на лестницу.
Муж затрусил вдогонку и закричал угрожающе:
— Лида! Мы живем на шестом этаже!
— Я это знаю! — отозвалась жена снизу. Рентгенолог заспешил обратно в комнату и настежь распахнул окно. В комнату ворвался морозный воздух.
Брошенный муж проворно взобрался на подоконник и стал дожидаться, когда жена выйдет из подъезда.
— Лида! — завопил несчастный, увидев свою мучительницу на тротуаре. — Смотри, я сейчас выкинусь!
Лидия Сергеевна вскинула голову.
— Не стой на окне — простудишься! — проявила заботу жена и ушла к другому.
Kтo- то тронул рентгенолога за ногу. Он испуганно откинулся назад, чтобы действительно не выпасть.
— Прежде чем из окна сигать, — сказал грузчик, — ты, хозяин, деньги плати. Мы закончили.
— Везите все обратно, я заплачу! — простонал рентгенолог, слезая с подоконника.
— Нет уж, дудки. Нам к женам пора, Новый год встречать!
Было уже десять часов вечера. Город садился за праздничный стол провожать старый год. Город веселился и чокался.
Только бедная Золушка Оля со своими мамой и папой не ждала гостей. В маленькой квартирке, расположенной на верхнем этаже, под самой крышей, стол был накрыт на троих.
Золушке было грустно. Она наряжала маленькую полиэтиленовую елочку, достать которую было легче, чем настоящую.
— От подставки до макушки, — заунывно пела Оля на мотив похоронного марша, в то время как папа и мама смотрели телевизор, — сто четырнадцать огней. На ветвях висят хлопушки, и звезда горит на ней!..