Старшина подвел меня к палатке комдива, возле которой стоял часовой. Зайдя внутрь, он вскоре вышел и пригласил меня войти. Комдив встретил меня радушно, уже без повязки на руке, он крепко обнял меня и три раза по-русски поцеловал.
— Спасибо, капитан, от себя и от своих бойцов большое спасибо! Век тебя не забуду! Сейчас залижем раны и будем пробиваться дальше на восток, а пока давай по сто грамм фронтовых за тебя и твоих ребят, что стояли насмерть!
— Товарищ комдив, я старший лейтенант, а не капитан!
Уже капитан, я своими полномочиями могу присвоить тебе звание (до звания капитана включительно генералы могли присваивать или, наоборот, лишать военнослужащих звания. Майора и выше необходимо было утверждать из Москвы или оканчивать академию. — прим. автора). Даю под твое командование батальон, своих ребят зачисляй в него! — говоря мне, он достал две алюминиевые кружки и плеснул в них из фляжки водки, после чего достал два прямоугольника («шпалы»), покрытые темно-красной эмалью и красные шевроны из басона на рукава. — Держи, капитан, заслужил!
— Служу трудовому народу! — рявкнул я, вовремя вспомнив, что надо отвечать, после чего выпил тепловатую водку, поймав губами свои знаки отличия.
Комдив кликнул своего денщика и попросил принести новую гимнастерку для капитана (моя, побывавшая в боях, была уже не «ах»). Мы же с комдивом приняли еще по сто грамм и, расстелив карту, принялись обдумывать пути отхода на восток. Пока же ничего не лезло в голову, связывали раненые, а их не бросишь. Надо переноситься мне к деду, чтобы увеличить силу.
Пришел денщик с новенькой командирской гимнастеркой, на которую он тут же пришил шевроны и укрепил капитанские прямоугольники («шпалы»). Одев ремень с портупеей и кобурой с ТТ, я, одернув гимнастерку, надел фуражку и лихо отдал честь комдиву.
— Товарищ комдив, капитан Федоров готов бить врага! — щелкнул я каблуками сапог.
— Спасибо, капитан! Можешь идти отдыхать, завтра вернется разведка, обдумаем маршрут отхода, как говорится, одна голова хорошо, а две лучше!
Я еще раз щелкнул каблуками и вышел из палатки. Пора перенестись к деду. Я засек время, оглядел окрестности, чтобы запомнить, и перенесся к хутору. Возле хутора я увидел незнакомую лошадь с телегой и полицая, который опаливал соломой тушу свиньи. Сделавшись тут же видимым, я подкрался к полицаю, увлеченному опаливанием щетины, и нанес ему удар рукоятью нагана по темечку. Скрутив руки ему за спиной его же ремнем, я прошел внутрь избы. Картина та же: разбитое лицо старика, и второй полицай. Остановился послушать, что он хочет от деда.
— Говори, старик, где внучка? Ведь все-равно узнаю! Я ведь пока с тобой по-хорошему, но могу и по-другому! У меня не такие как ты языки развязывали! Говори, старый хрыч! — крикнул он и нанес удар ногой в живот старика, тот охнул и рухнул на пол. Полицай подскочил к нему и стал пинать тщедушное тело старика. — Скажешь, старый хрыч, скажешь! Ведь все равно найду, и она будет моей. С детства она мне нравилась, гад! Люблю я её, ты же всегда под ногами путался, скотина, и мешал мне!
Остановившись, он вытер пот и закурил, окидывая взглядом неподвижное тело. «Как бы не сдох старый хрыч раньше времени, а то я не узнаю, куда он спрятал внучку!» — пробормотал он и склонился над дедом. Тут я и решил вмешаться. Лезвие кинжала легко вошло под левую лопатку, пронзив сердце предателя. Тело полицая еще подергивалось в конвульсиях, когда я освободил руки деда и, повернув браслет, вновь стал видимым. Накинув поверх формы дедов плащ, я подошел к старику. Он был без сознания, я принес воды и побрызгал на окровавленное лицо. Тот приоткрыл заплывшие от ударов глаза и, посмотрев на меня, перевел взгляд на мертвого полицая.
— Спасибо, касатик! Который раз спасаешь нас, не забыл видно меня Сварог, послал тебя в помощь! — слабым голосом прошамкал он. — Допрыгался Серега. — сплевывая кровь, проговорил он. — А где его брат? — поднял он на меня глаза.
— Лежит на улице связанный! Ты хоть, дед, поздоровайся сначала, аль не признал?
— Может расцеловать тебя? Так ты не красна девица, чтобы с тобой целоваться! — с трудом раздвигая губы в улыбке, прохрипел дед.