— А придется, родимый, коль хочешь, чтобы я тебя подлечил!
— Вот молодежь пошла! Согласен, костоправ, лечи, а то сил нет! Все изверг отбил, чувствую, что сам не выберусь, помру! — прошептал дед и закрыл глаза.
Я поднес ладони к его лицу, и под потоком биоэнергии рубцы и раны начали затягиваться, кровь перестала течь изо рта и носа. Взгляд по внутренностям определил, что сломаны три ребра и повреждены почки. Лечение заняло больше времени, чем я ожидал, так как организм у деда старый, и своих сил у него было мало для восстановления. Кроме этого пришлось лечить запущенный гастрит и ревматизм, раз уж взялся за гуж. Но все ж, с перерывами на восстановление энергии, лечение шло успешно. Наслушался от него, правда, и о Красной армии, и о правительстве, да и мне досталось. Язва, а не дед! Одним словом, хоть сейчас ставь к стенке.
— Послушай, дед, ты заткнешься, или я лишу тебя голоса. и ты будешь у меня немой! А что, тебе даже будет лучше, люди убогих любят, всегда корку хлеба заработаешь!
— Тьфу на тебя, ирод! — сплюнул дед и обиженно замолчал.
К вечеру я, измотанный, все же закончил его лечение. Старик, почувствовав себя здоровым, все ж отблагодарил меня, достал бутыль мази от комаров: «Еще не раз спасибо скажешь!» — буркнул он и сунул мне ее в руки. Мы ее уже испробовали, когда шли по болоту, действовала хорошо, хоть и воняла дегтем. Отказываться я даже не думал, всякий труд требует вознаграждения, а я потрудился хорошо. Дед стал собирать свой сидор, стараясь не наступать в лужу крови, что натекла из убитого.
— Давай, милок, собирайся! Вдруг их хватятся, все ж вечереет. Наташка, их маменька, скандальная баба! Шум может такой поднять… Кровь убрать не успеем, поэтому придется сжечь избу вместе с телами.
— Второй полицай еще жив, я его допросить хотел!
— Ну, что же, мы его допросим вначале, а потом к брату отправим. — передергивая затвор у винтовки, произнес мрачно дед.
Мы вышли во двор, где лежал связанный полицай. Лицо у него было в крови от рассеченной головы, но он был в сознании, а это главное.
— Говорят, вы ловите окруженцев и коммунистов, а потом сдаете немцам? — доставая кинжал, спросил я.
— Нет, у нас сейчас только летчик, его неделю назад сбили над Маневичами, и он пробивался на восток. В сарае запертый сидит. — испуганно отползая, затараторил он. — Не убивай, начальник, я все тебе расскажу! Я даже с бургомистром в Ровно знаком, вожу ему сало, мясо, колбасы. У меня даже пропуск в город есть, сам бургомистр выписал, никто телегу не проверяет! — он с надеждой смотрел на меня, пожалеет его грозный начальник, а ли нет.
Я подошел и развязал его.
— Иди. брата похорони. А ты, дед, приберись в хате, нечего ее жечь, тебе и внучке еще жить где-то надо будет.
Пока полицай копал могилу под моим присмотром, дед вымыл пол от крови и прибрался. Убитый лежал возле ямы, которую копал его брат. В хате уже ничто не напоминало о драме. Домотканая дорожка, пропитанная кровью полицая, была брошена поверх убитого и зарыта вместе с ним. Дед достал из-под матраца на кровати новую дорожку и положил ее на место старой. Это был последний штрих. «Моя Маша ткала их для детей, как приданое, да не дождалась, умерла от «испанки»!» — вздохнул тяжко старик.
Замаскировав могилу, чтобы не бросалась в глаза, я ввел гипнозом в транс полицая, приказав ему подчиняться во всем мне, после чего он сел в телегу и повез нас к себе за летчиком. В телегу положили подсоленную дедом тушу свиньи, оружие, сидор деда, да и мои вещи. Все это от греха прикрыли сеном. Будем надеяться, что немцы не привяжутся к нам, все ж полицай везет, а у него документ от самого бургомистра. Телега, громыхая колесами, по пылила к селу, где томился летчик. Село было небольшое, расположившись вдоль реки, с извилистой улицей. Посреди села стояла небольшая деревянная церковь, рядом с ней крепкий крестовой дом с высоким крыльцом, под которым висел фашистский флаг. По-видимому, раньше здесь была колхозная контора, а сейчас обитал староста, да полицаи. Вон двое сидят на ступеньках и лузгают семечки, на рукаве белеют повязки. Увидев нас, лениво поднялись и подошли к телеге.
— Привет, Андрюха! А где Серегу потерял? — спросил мордастый полицай.
— Где-где! Поехал дальше поросят искать по хуторам, от вас же толку нет! Только самогонку жрать, да девок тискать! — хлестанув лошадь вожжами со злостью произнес он.
Лошадь тронулась, и вскоре мы подъехали к его дому. Открыв ворота, он загнал телегу во двор. На крыльцо вышла мать.
— Андрюша, ты кого это привез? И где Сережа? — поднося руку к глазам, прикрываясь от яркого солнца, она пыталась нас разглядеть.