- Ты же не сдал после смены карбидку... Следующий...
- Ее завалило,- несмело сказал Ким.- Глыбами завалило...
- Принеси записку от начальника... Следующий...
- Его убило,- несмело сказал Ким, - его хоронили вчера...
Инвалид какое-то мгновение, сломав отточенный заводной ритм, глянул на Кима.
- Ты с луны свалился,- спросил он,- а если я завтра умру, что ж, лампы выдавать некому будет?
- Давай, не задерживай,- крикнули из очереди. Ким отошел.
"Ничего,- подумал он,- маленькая заминка... Принесу записку".
Получив лампы, люди спускались ниже этажом, становились вереницей в номерную за спусковыми номерами. Медленно двигаясь, Ким испытывал уже, однако, легкое посасывание в животе, может, от голода, так как он забыл позавтракать. В номерной работали молодые девушки и женщины с маникюром и перманентом. Первая рудничная красавица Валя, ныне секретарша "хозяина", тоже еще недавно работала в номерной. Подойдя к окошку, Ким издали увидал на одном из гвоздиков доски с номерами белую бумажку и сразу понял, что это его номер. Посасывание в животе усилилось, начало давить в груди, поджимая к горлу. Ким сказал номер, выкрикнул его лихорадочно, и девчонка действительно пошла прямо к бумажке. Она сняла бумажку, начала читать.
- Вам номер выдавать не велено,- сказала она,- зайдите к "хозяину"...
- На участок,- переспросил Ким,- зайти на участок?
- Оглох,- презрительно подняла выщипанные бровки девушка,- не на участок, а к "хозяину"... К самому...
Ким тяжело отвалился, отошел, ноги его стягивало под коленями.
Мимо шли люди, получали номерки, направлялись дальше во двор к спуску, а он был выдернут, выброшен из общего ритма. Вдруг вспомнился сон в ту страшную мерзкую ночь у Кати. Тщетны оказались надежды на спасение, он был залит безжалостным светом, от которого не укрыться, и люди очищали вокруг него пространство, уходили в боковые переулки. Ким поднялся лестницей, пошел розовым от рудной пыли коридором. За дверьми участков слышны были телефонные звонки и голоса. Повсюду стояли или, устроившись прямо на полу, сидели шахтеры. Некоторые закусывали. Новогодняя, однако уже в розовых пыльных разводах стенгазета "Сталинский шахтер" под рубрикой "Вентилятор" изображала двух беспечно курящих лопоухих разгильдяев. Над ними висели коричневые прямоугольники с надписью тушью: "Глыбы - заколы". Кабинет "хозяина" находился в отдельном блоке. Ким никогда еще не переступал порога двери, ведущей в коридор, выкрашенный красной масляной краской, с ковровой дорожкой. Сейчас коридор освещался потрескивающими трубками дневного света, так как за окнами по-прежнему было темно. Мелькали надписи: "Главный геолог", "Отдел главного энергетика", "Начальник транспорта", "Конструкторское бюро". Дорогу перебегали молодые люди в пиджаках, девушки в кофточках, шурша кальками. Они косились в сторону Кима, который шел, все сильнее робея и поглядывая на каждого встречного в этом чистом коридоре, даже на любую девчонку-чертежницу, как на вышестоящее должностное лицо. Ему было неловко, что эти люди вынуждены прижиматься к стене, шарахаться, опасаясь испачкаться о грязную робу. Коридор оканчивался стеклянной перегородкой, за которой был тамбур с диванами, где курили несколько человек, чисто одетых. Ким робко поздоровался. Ответил лишь один, в ситцевых нарукавниках, и то легким кивком.
- Мне к "хозяину",- тихо сказал Ким.
Человек с нарукавниками молча показал белым, чистым пальцем на обитую кожей дверь. Ким осторожно постучал, подождал и вновь постучал. По лбу из-под каски катились капли пота.
- Дерните,- сухо сказали сзади.
- Что? - испуганно вздрогнул Ким.
- Дерните дверь,- повторили сзади.
Ким потянул дверь. За ней оказалась лестничная площадка. Ступени с медными прутьями, прижимающими дорожку, уходили вверх. Ким миновал два пролета и вновь оказался в коридоре уже без дверей по бокам, с обтянутыми материей стенами. В одном конце коридора на пьедестале стоял громадный бронзовый бюст Сталина, в другом конце были клепанные медными шляпками раздвижные двери на шарнирах. Ким отодвинул одну половинку и увидел приемную, уставленную фикусами и пальмами в кадках. В креслах сидело много мужчин, в основном седых или лысых, с папками, рулонами чертежей и портфелями. Каждый раз кто-либо из них подходил к секретарше, и она отвечала, едва разжимая красные губы, поправляя плечики платья.
- Занят... Не может... Срочно занят...
Звякнул телефон.
- Нет, не пришел,- ответила секретарша Валя, торопливо схватив трубку...Хорошо... Примем меры... Да, на участок я звонила...- Бережно положив трубку одного телефона, она схватила трубку другого, начала лихорадочно сердито набирать.- Чего вы заглядываете? - крикнула она Киму...
- Я,- едва слышно вымолвил Ким, облизав языком пересохший рот,- меня вызвали...
Валя быстро кинула трубку, схватила телефон, очевидно, связывающий с "хозяином".
- Пришел,- крикнула она и повернула голову к Киму.- Проходите быстрей...
Кабинет "хозяина" был громадный, как зал, и потому производил впечатление пустого, напомнил Киму одну из приснившихся этой ночью комнат. Стояло два стола в виде буквы "Т", крытый никелем сейф, диван в чехле. Помимо мягких полукресел у "нижестоящего" стола располагалась выпачканная рудой скамеечка, на случай, если кто-либо из вызванных одет в спецовку. Под скамеечкой этой лежала специальная войлочная подстилка, покрывающая часть паркета. На противоположной стене, перед глазами "хозяина", помещалось специальное контрольное устройство, автоматически связанное с подъемником шахтного копра. Каждый поднятый из шахты скип с рудой отмечался вспыхивающей красной электролампой. Таким образом остановка, заминка моментально фиксировалась "хозяином" непосредственно. На столе "хозяина" было четыре телефона, вентилятор, сифон газводы и образцы руд. Войдя, Ким остановился у порога.
- Здравствуйте,- сказал он и снял каску, потом спохватился, стащил и подшлемник.
"Хозяин" молча смотрел издали, пригнувшись, форменные молоточки в петлицах, золотые вензеля вдоль рукава и пуговицы кителя поблескивали. У "хозяина" было простое крестьянское лицо, однако располневшее, даже человек, не знавший "хозяина" ранее, чувствовал, что провисшие щеки и налившиеся жиром уши сильно изменили его облик. Рядом с "хозяином" сидел мужчина в коричневом пиджаке, поджарый и острый: с острыми плечами, острым носом и тонкими губами, плотно сжатыми, но шевелящимися.
- Ну,- сказал наконец "хозяин",- рассказывай...
Голос его был глуховатый, с хрипотцой, однако все-таки угадывалось сходство с тем, звучавшим на всю страну по радио первого января. Кимом вдруг овладело успокаивающее чувство собственной значимости, участия в каком-то серьезном деле, пока ему неизвестном. Он острожно сжал кулак, сильно пошевелил пальцами, так он всегда незаметно давал выход избытку нахлынувших чувств. Он стоял среди кабинета, следя за четко вспыхивающими через равные промежутки лампочками, за автоматическим совершенным устройством, гордясь тем, что принадлежит и подчиняется всему этому.
- Рассказывай,- повторил "хозяин" издали,- рассказывай, как ты сбежал с ознакомительной экскурсии.
- Какой экскурсии? - автоматически подождав, пока вспыхнет красная лампочка, спросил Ким, цепляясь из последних сил за равномерный ритм конвейера, который освобождал его от прошлого, от вопросов, от кошмарных видений.
- Вот полюбуйтесь,- обернувшись к мужчине в коричневом пиджаке, сказал "хозяин",-единственный уцелевший участник ознакомительной экскурсии, так трагически кончившейся. Нам его прислали перевоспитать... В детский сад... Подключили мы его к группе фезеушников. Для ознакомления с шахтой дали им опытного руководителя... Очень знающий, опытный практик... Главным инженером даже работал... Потом я его, правда, снял... Алкоголик... Только опьянением я могу объяснить, что он повел практикантов на сороковой горизонт, в запрещенные горнотехнической инспекцией блоки, где давно уже не велась работа...- "Хозяин" вынул из папки бумажку, протянул мужчине,- это справка... После извлечения трупа врачебная экспертиза установила признаки алкоголя...