Выбрать главу

Зимние каникулы

ОТ РЕДАКЦИИ

Есть книги несправедливо забытые. Почти сорок лет прошло после выхода в свет в 1950 г. первого романа Владана Десницы (1905—1967) «Зимние каникулы», более тридцати лет — после опубликования в 1957 г. его романа «Вёсны Ивана Галеба». А ведь недаром в Югославии творчество этого художника оценивают не менее высоко, чем творчество лауреата Нобелевской премии Иво Андрича.

Современному читателю, привыкшему к обостренному драматизму действия, к усложненной манере повествования, проза В. Десницы может показаться чересчур традиционной. Да и сам писатель неоднократно подчеркивал приверженность свою критическому реализму прошлого столетия. Безусловно, в его творениях (обращенных в основном к межвоенному периоду 1918—1941 гг.) ясно прослеживаются социальная направленность, стремление к опосредованному выявлению мыслей и чувств персонажей через особенности их речи и поведения, интерес к предметному миру. Однако, раскрывая, дисгармонию царящих в обществе отношений, В. Десница исследует проблемы, окрашенные приметами уже нашего, XX века: это и беззастенчивый дух наживы («Бента-ящер»), и ситуация, в которой честь и совесть становятся предметом купли-продажи («Глаз», «Жизненная стезя Яндрии Кутлачи»), это и гипертрофированный страх перед общественным мнением («Два претендента»), и одинокая старость, когда рвутся связи с окружающей действительностью («Прощание»).

Интересно представлена у В. Десницы проблема город — село. Большинство горожан в его произведениях — итальянцы или представители итальянизированных слоев, в то время как сельская беднота — сербы и хорваты. Таким образом, традиционный социальный антагонизм усугубляется за счет национальных противоречий, не потерявших своей остроты и ныне, в конце XX века.

И, тем не менее, все творчество В. Десницы подчинено законам гармонии. В критические моменты социальные и национальные различия между персонажами отступают на второй план, и в людях просыпаются порыв к духовности, глубокое чувство родства и сопереживания. Автор не уверен, что знает путь к такой гармонии, но вплотную подводит читателя к мысли о настоятельной необходимости ее поисков.

Выходит в свет первый сборник прозы В. Десницы. Может быть, в недалеком будущем мы увидим и более полное собрание сочинений югославского писателя.

НОВЕЛЛЫ

ЖИЗНЕННАЯ СТЕЗЯ ЯНДРИИ КУТЛАЧИ

I

В одном из распадков, встречающихся в неоглядных синих массивах далматинских гор, словно осело в яму, чтобы хоть как-то укрыться от ветров, беспрепятственно выметающих почти обнаженное плоскогорье, село Клисовцы. В эту впадину дожди намыли тонкий слой порошкообразной земли, а кое-что сами люди добыли из-под камня: где киркой дробили серую каменистую кору, напоминавшую покров лавы, где просто снимали мелкий сланцевый щебень и отыскивали лоскутки плодоносной красной земли, маслянистой на ощупь и податливой на взгляд. На ней растет миндаль, виноград, при нужде и ячмень, но только не трава. Местами попадаются дикая вишня, твердый, узловатый граб, цепкий вяз. В заповедных уголках, обнесенных неровной изгородью из колючего сухого кустарника, немало корявого, выродившегося дуба, вяза, но тот, кому эти деревья знакомы в других краях, вероятно, даже с близкого расстояния вряд ли узнал бы их: иссеченные, изогнутые ветрами и нещадно вырубаемые топорами заготовителей дров, они растут бесформенными, искореженными, стволы их напоминают выжатое полотенце, искривленные, с болезненными наплывами на теле. Из-за привычки обрубать деревья в трех-четырех метрах от земли — «корнать», как называют эту операцию укорачивания, — на вершине дерева образуется уродливый нарост, нечто вроде головы, из которой каждый год лезут в стороны, подобно лучам маленького темного солнца, молодые ростки, воплощение прирожденной стойкости и неуемной решимости выбиться на свет божий. В сумрак такое изуродованное дерево кажется призраком, особенно когда его гнет и раскачивает ветер, рождая в его чахлой кроне шум и скрип; тогда дерево напоминает опьяневшего, раздосадованного великана, качающего головой и постанывающего от зубной боли.

Как ни странно, на дне этого распадка нет воды: сквозь пористое каменное основание она протекала как сквозь решето. И в то же время высоко на горе, в нескольких километрах от села, есть небольшой чистый источник. Хмурым зимним утром, как и летом под горячим солнцем, тянется к источнику цепочка женщин, согнувшихся под тяжестью бочонков, навьюченные ишаки. Этот многотрудный путь к воде — неминучая, почти обрядовая часть каждодневной жизни — отнимает у женщины полдня.