Казалось, он жаждет узнать обо мне все. О моей прошлой жизни, о моем мире и времени, при этом с готовностью рассказывал о себе, о своем детстве и юности. Перезнакомил почти со всей своей семьей. Это было что-то вроде официальной необходимости. Многие братья уже были женаты и счастливы в браке. Визиты вежливости заняли полдня. Странная оказалась родня, нелюдимая и молчаливая. Заходили в дом, приветствовали, представлялись, спрашивали есть ли беды, и, услышав отрицательный ответ, удалялись. Впрочем, я тоже особого стремления к общению с кем-либо, кроме Мороза, не имела.
Так и проводили мы вместе дни напролет, а ночи... Ночами я спала одна в его большой кровати. В первый же вечер правила установил. Накормил меня и отправил в комнату, а сам в компании Тины и Рататоска устроился на кухне. И ведь я постоянно ловила на себе взгляды полные желания. Мучил сам себя по непонятным лично мне причинам.
Первые семь - восемь вечеров смотреть в расстроенные, упрямые серые глаза, уходя в комнату, было забавно, потом такое поведение начало вызывать вопросы, а к концу второй недели почувствовала раздражение.
- Слушай, - Рататоск вытянулась на подушке рядом со мной и тоже уставилась в потолок. - Ты, конечно, извини, но не тянете вы на семейную пару. Ты знала, что он комнату барьером окружил, чтоб не слышать, что ты тут говоришь или делаешь?
- Нет, не знала, - недовольно пробормотала я.
- Может, ты это, - белка посвистела. - Ну это... Того самого. Сама?
Я тяжело вздохнула.
- Не хочу сама.
- Ты не подумай чего плохого, - Рататоск закинула передние лапы за голову и потянулась. - Как женщина я тебя понимаю! Но он, походу, сам-то не придет.
Я приподнялась на локте и взглянула в черные глаза-пуговки.
- Думаешь, не придет?
Белка отрицательно покачала головой.
- Думаю, да. Хотя странно, его же там, на лавке плющит прям. Давеча попить ходила. Он аж подпрыгнул, видать, думал ты выходишь.
- Не спал?
- Неа.
Я упала обратно на подушку и задумалась. Решение пришло быстро. Я вновь подскочила.
- Слушай, а поспишь на кухне?
Рататоск недовольно забурчала:
- Вот так и знала, что моя доброта мне боком выйдет. Подушку я забираю!
- Не вопрос, - заулыбалась я, подхватила собеседницу вместе с подушкой и направилась забирать мужа в кровать.
Стоило мне открыть дверь, как Мороз действительно подпрыгнул, вскочил с лавки и выжидающе замер по стойке смирно. Сна ни в одном глазу. Пока опомниться не успел, уложила Рататоск на его место, уперлась двумя руками в мужскую спину и потолкала в комнату. Мне буквально десяток сантиметров оставался до победы. Втолкнула бы и дверь захлопнула, а там еще что-нибудь сообразила бы. Но нет! Мороз опомнился и оказал сопротивление. Встал как вкопанный и не шевелится, подлец жилистый. Мог бы и поддаться приличия ради! Я и так его, и эдак толкала - не входит в проем, и все тут. У меня уже даже болельщики появились.
- Ты подсечкой, подсечкой! - вещала с лавки Рататоск.
- Да не выходит! - пропыхтела я.
Помощь пришла, откуда не ждали. Тина сидела рядом с белкой, сидела, озадаченно наблюдала за моими телодвижениями, наблюдала, а потом мявкнула, встала, подошла к нам и как тяпнет со всего размаху Мороза за ногу. Он от неожиданности отмер, пошатнулся и носом вперед улетел в комнату - я-то сзади толкать не прекращала.
- *ля! - восхитилась белка одновременно с грохотом, донесшимся из спальни.
- Мерси, - поблагодарила я от души Тину и поспешила на помощь несчастному мужу.
Дверь успела закрыть и собственным телом перекрыть путь отступления в последний момент. Жертва затравленно оглянулась и недовольно свела брови на переносице.
- Татьяна, - официально и сердито начал Мороз.
- Да? - тут же отозвалась я, как можно невиннее и мягче. - Ты меня боишься?
- Нет, - уверенности ему было не занимать. Ни один мускул на лице не дрогнул.
- Там спать удобно? - кивнула я на дверь позади себя. - Только честно?
Он поджал губы.
- Она же огромная! - теперь я указала на кровать. - Четверо поместятся!
Возмутилась и постаралась состроить упрямое выражение. Смотреть свысока на того, кто выше тебя на полторы головы, вообще, сложно, а уж, когда он стоит так близко и голову приходится задирать, совсем проблематично. Но я выдержала. Мы в такой позе постояли минуты две точно, потом он вдруг отмер и с выражением оскорбленной невинности пошел на кровать. Не веря в собственную победу, я подождала, пока он там устроится, и лишь потом излишне осторожно, с опаской потушила свет, приблизилась и легла рядом.
- Мороз, - шепотом позвала я, после того как мы пару минут провели в тягостном молчании. - Расскажешь про ваш с Любомирой обряд?
Вопрос назрел у меня давно, еще когда он свадебные церемонии своих двоюродных братьев описывал, но проявить излишнее любопытство все не решалась. Тема для нас неприятная, и портить настроение все эти дни не хотелось. Сейчас же могла и ответ получить, и к разговору принудить.
Он вздохнул и повернулся ко мне лицом. Недовольство улетучилось мгновенно.
- Его не было.
Я удивленно подняла брови, хотя он этого, наверное, в темноте не разглядел.
- Появление портрета и есть обряд. То, что я описывал о братьях и их женах, - это просто традиция древняя. У меня не возникало желания посвящать в нее Любомиру.
Произнести имя у него получилось с трудом.
Я улыбнулась. Зря не хотела спрашивать. Ответ оказался приятнее, чем вообще могла ожидать.
- Сколько вы прожили вместе?
- День.
Второй ответ оказался приятнее первого. Мы еще немного помолчали.
- А тебе нравится? - прошептал Мороз неуверенно. - В смысле, обряд нравится?
- Нравится, - без раздумий ответила я.
Я слышала, как он набрал воздух, собираясь произнести что-то еще, но передумал.
- Спокойной ночи, - улыбнулась я.
- Спокойной ночи, - промямлил он.
Противник мне еще сдастся, но сдастся добровольно. Я добьюсь своего поцелуя.
Сказано - сделано. Следующие пять ночей сон у меня был урывками, максимум часов по шесть в сутки спала, а все потому, что я уверенно, грациозно, по нарастающей навязчиво и якобы неосознанно соблазняла собственного мужа. Видела бы меня я прежняя, в ужас бы пришла! Во-первых, оригинальная ночная сорочка, входящая в мой новый гардероб, собранный Морозом лично в первые же сутки совместной жизни, больше напоминала одеяние монашки. Так что я ее слегка с помощью ножниц усовершенствовала. Разрез тут, разрез там, отрез к чертовой матери там, там и там... Короче, вышло стильно. Во-вторых, змеей по кровати кружить начала. И обнимала, и ноги ему на бедра закидывала, даже во сне постанывала эротично. А он знай, жмется к краю и не шевелится. Правда, по утрам все больше на зомби стал походить. Синяки под глазами, засыпал на ходу. Погода чудить начала. То метель ни с того ни с сего на улице поднимется, то резкая оттепель, а потом заморозки и гололед. Веселая зима у местных из-за меня выдалась, ох, веселая!
И вот на шестые сутки у меня вторая победа случилась. Я репертуар даже начать играть еще толком не успела, только в полудрему себя вогнала, чтоб на спящую походить, как вдруг ощутила его прикосновение к своей голове. Чуть себя не выдала, честное слово, настолько удивил.
Аккуратно, едва ощутимо он провел по моим волосам, помедлил и, видимо осмелев, прикоснулся к скуле. Очертил овал моего лица, затем линии бровей и носа и в самом конце прикоснулся к губам, прошептав незнакомые слова на чуждом языке. Нечто подобное я уже слышала, только раньше он так ругался, а тут ласковое что-то точно произнес.