Зимний маршрут по Гыдану

(Сертку: «Мун» — по-нашему, по-ненецки, значит «шум». Старший им сказал: «Шумите». Они-то, дураки, решили, что он им велел «шум-шум-шум» говорить».)

Эти девять к тому месту пришли, так, чтобы их старший, десятый, оказался за дикими оленями, которые паслись в тундре. Тогда все девять дураков сразу друг на друга посмотрели и стали кричать все сразу:

— Мун-мун-мун-мун-мун-мун!

Дикие олени, это услыхав, сразу побежали. Как ветер в сторону пошел, так эти «илебць» — «жизнь дающие» все ушли в одну сторону, где этот старший был. Как ветер, по этому месту прошли.

Тогда те девять, это увидя, говорят:

— Однако ушли дикие олени. Как наш старший говорил, они ушли. Теперь пойдем смотреть, правильно ли он говорил. Пойдем смотреть, сколько добыл тот наш, к которому мы оленей пугали.

Так сказав, пришли смотреть. Найти старшего не могут, говорят между собой:

— Куда наш старший делся? Сюда велел нам оленей гнать. Здесь нас ждать обещал. Теперь не знаем мы, куда он делся. Теперь потеряли мы его.

Сами они ходят все время вокруг себя. Каждый вокруг того места, на котором стоит. Потом один кричит:

— Вот он лежит! Прямо подо мной он лежит! На нем я стою!

Другие смотрят, говорят:

— Мы тоже по нему ходим. На нем мы стоим. Вот он.

Потом они смотрят, говорят:

— Где же штука, которая вертится, у него?

(Сертку: «Такие дураки — не знают даже, как голова называется. Называют ее «вертушка», «штука, которая вертится». Дураки!»)

Говорят они:

— Не видно его вертушки. Наверное, он ее дома забыл.

_{С ножом ненец не расстается лет с пяти и до самой смерти}

Потом между собой говорят, спрашивают:

— Когда сюда шел, была ли эта вертушка у не го? Пойдем лучше у его жены спросим. Она знать должна, чего у него дома осталось, чего с собой унес.

Так сделали. В чум свой пошли. Туда придя, спрашивать стали у жены его:

— Ты что знаешь? Нашего старшего найдя, когда на диких оленей охотились, у него вертушки не нашли. Ты знаешь, брал ли он ее с собой или здесь где-нибудь оставил?

Тогда та женщина стала все постели перебирать. Потом просто села, думать стала просто так, ничего не делая. Потом им говорит:

— Сейчас не помню. Потом говорить буду.

Сколько-то времени просто так сидели. Тогда говорит эта женщина:

— Теперь говорить буду. Мой муж, как из чума шел, то трубку дома забыл. Потом вернулся. Я смотрела, у него усы вверх-вниз еще ходили на такой штуке, которая все время вертится. Значит, он вертушку, которая вертится, с собой утащил.

— Мыс ним только первый раз за дикими оленями пошли. Не знаем, как он их добывает. Ничего не знаем мы. Может быть, он только свою вертушку за ними отправляет?

(Сертку: «Эта жена старшего из Десяти Дураков тоже была дура. Тоже ничего не знала. Как они, не знала, как голова у человека называется. Те-то у нее ничему научиться не могли».)

Потом те девять опять сидят, думают. Просто говорят:

— Однако, наверное, только вертушку за дикими посылает, а тело на месте валяется. Тяжелое тело, куда уйдет?

Так сказав, спать легли. Жена старшего тоже спать легла. Все они голодные спать легли. Где у них еда будет, если ни один добывать не умеет? Потом утром встали. Все равно старшего нет.

Тогда жена его говорит:

— Мой муж сюда не пришел, потому что много еды, наверное, нашел где-то он. Вы, девять, его ищите. Туда идите, к нему. Когда найдете, за мной приходите.

Тогда те пошли. Сами говорят дорогой:

— Надо, однако, у той женщины еды просить. Нет у нас еды. Как ходить будем? Пусть немного еды даст, тогда дойдем до той земли, и сила у нас будет.

Так сказав, обратно к ней возвратились. Говорят:

— У тебя, наверное, какая-нибудь еда есть. Нам давай, сколько есть у тебя.

Тогда та женщина говорит:

— У меня муки есть немного. Берите. Делить так будем: мне побольше, вам поменьше. Вы-то старшего найдете. У него еда есть. Вы тогда есть будете. У меня ничего нет, кроме того, что со мной остается.

Потом эта женщина лепешки сделала. Этим девяти дала. Муки еще им дала. Тогда пошли девять дураков. Они семь дней идут. До того места дошли, где раньше были, — не могут своего старшего найти. Потеряли того, хотя то место, где его раньше без головы нашли, видели. Потом пришли на землю, где большое озеро есть. Берега у того озера совсем высокие. Совсем круглое озеро, как луна. Эти девять, увидя озеро, между собой говорят:

— Это что такое мы нашли? Наверное, мы совсем большой котел нашли. Это вокруг — стенки большого котла. У жены нашего старшего такой же есть, только поменьше он будет. Внизу, наверное, огонь горит. Надо во льду дырку делать. Туда мы эту муку насыплем, пускай она варится.

Тогда во льду они дырку сделали. Оттуда, из дырки, пузырьки пошли.

(Сертку. «Когда во льду озера лунку пробьешь, всегда пузырьки идут».)

Тогда говорят:

— Однако пузырьки идут. Когда жена старшего нашего котел на огонь ставила, пузырьки так же шли. Это значит, там, внизу огонь есть. Это вода кипит, значит. Надо туда муку сыпать. Пускай нам еда сварится.

Так сделали. Всю муку высыпали в дырку, которую во льду пробили. Сидят просто так, палкой мешают.

_{Без малицы в тундре жить нельзя}

Потом говорят:

— Котел-то большой, а муки-то мало. Жидкое совсем варево может быть. Сейчас, наверное, вся мука комком свернулась, вниз пошла. Надо на веревке одного вниз спустить, пусть он этот комок найдет, его размешает.

Так решив, девять поясов они связали. Девятого, старшего к концу привязали, его вниз стали спускать. Под воду ушел этот девятый. Они сидят, ждут его. Сами говорят между собой: