— Самое ценное, что я видел у Алисы, были бриллиантовые серьги Chopard. Она надела их в тот вечер, — оба мужчины синхронно поднялись и отправились в комнату. Серьги были на месте.
— Странно, преступник не взял самую дорогую вещь. Может быть, он просто не разбирался в драгоценностях? — предположил Липатов.
— Пойдемте обратно, — попросил Алехин, который при взгляде на мочки Алисиных ушей почувствовал себя плохо. Они вернулись на кухню. Кен опять закурил. Потом встал, открыл кухонный шкафчик, где, как он знал, всегда что-нибудь было, и достал початую бутылку коньяка.
— Будете? — деловито спросил он.
— Спасибо, я на работе, — ответил Липатов, которому, конечно же, хотелось попросить Алехина ничего не трогать, но по дрожи в руках он понял, что человеку тяжело. Алехин мигом выпил полстакана и налил себе еще. Вчера Кен был убежден, что разлюбил Алису. Но сейчас при виде этих доверчивых мочек ушей, которые он не сумел защитить от грубого рока, Алехина мучило чувство вины. «Я должен был поехать с ней, и сегодня она была бы жива», — повторял Алехин.
Привычная маска модного циника мешала ему признать, что людей связывает не только половое влечение. Их естество помнит себя влюбленным, и самая мелкая черта родного человека, осевшая в подсознании, способна вызвать эмоции. Как ребенок, однажды обжегшись, помнит, что горящая конфорка — это бяка. Ему достаточно увидеть пламя, чтобы вспомнить себя в момент боли.
— Итак, что еще пропало? — Липатов выбрал максимально деловитый тон.
— Золотая цепочка, которую я подарил Алисе, у нее на шее. Пропало кольцо с пятикаратным бриллиантом, стоимостью около 30 тысяч. Часы Jager-LeCoultre Reverso — около восьми тысяч евро. Остальное — бижутерия. Да, у нее были еще одни часы — золотой Rolex с бриллиантами. Тоже примерно 30 тысяч. Кажется, она надела их в тот вечер. — Мужчины вновь встали и отправились в комнату. Часов на руке не было.
— Ну что же, — сказал Липатов, — вы нам очень помогли. Я вас приглашу в прокуратуру, чтобы закончить с формальностями и все подписать.
— Это ограбление? — спросил Алехин.
— Похоже, но дайте мне время. Я позвоню во второй половине дня.
Прокуратура, ул. Большая Дмитровка
— Все выяснилось, Иннокентий, — Липатов бодро поднялся навстречу входившему в его кабинет Алехину. Было уже 11 вечера, и следователь вытащил Кена с какого-то мероприятия. На главном редакторе было черное пальто с бобровым воротником, крахмальная манишка и бабочка.
— Вы прямо настоящий Голливуд, — не сдержался Липатов.
— Антон, вы сказали, что все выяснилось? — Кен был раздражен и вяло пожал протянутую ему маленькую аккуратную руку.
— Мы его взяли.
— Кого?
— Ну, того мужчину, который забрал Алису из караоке.
— А он кто?
— Обычный московский альфонс. Точнее, молдаванин, приехавший покорять Москву посредством своего юного тела.
— Проститутка?
— Не совсем. Он работает официантом в «Крике» и время от времени скрашивает досуг состоятельных дам. Но делает это не совсем бескорыстно.
— Режет горло своим клиенткам?
— Видите ли, Иннокентий, — замялся Липатов, — при обыске мы нашли у Никиты часики с бриллиантами марки Rolex. Вы ведь о них говорили тогда, в квартире у Алисы. Вот, взгляните, — Липатов взял со стола пластиковый пакет, в котором поблескивал шедевр швейцарского часового искусства.
Кен повертел пакет перед глазами и наконец сказал:
— Это действительно часы Алисы. Тут на крышке есть номер — цифра 9. Часы лимитированной серии. Их было выпущено всего 999 экземпляров. Тройка, шестерка и девятка — любимые числа московского гламура, это что-то из Каббалы. Лохи любят семерки, а наши ребята предпочитают числа, которые состоят из троек. Ну, это символ гармонии или еще какой-то кармической херни. За то, чтобы у тебя были часы с таким порядковым номером, иные могут продать душу дьяволу.
— Вот и славно. Значит, вы подтверждаете, что Rolex принадлежал именно Алисе?
— Несомненно.
— Отлично, — Липатов сиял. — Других вещей, похищенных у Бобылевой, мы пока что не обнаружили, но я уверен, что он их толкнул, а часики решил себе оставить — на будущее или для форсу.
— Этот человек сознался?
— Видите ли, Иннокентий, провинциалы умеют врать так, как мы с вами никогда не научимся.
— И что он говорит?
— Задержанный утверждает, что Алиса сама ему отдала свои часы. Якобы он отказывался, но девушка была очень пьяна и настояла на своем.
— Она действительно была пьяна.
— Очень вероятно. Но согласитесь, секс, даже самый феерический, не может стоить 30 тысяч евро.