Свое выступление я построил на основе известных вам указаний товарища Сталина и моих бесед по вопросам военной идеологии с народным комиссаром т. Тимошенко.
Само собой разумеется, что моя первоначальная — я сказал бы, черновая, — наметка по вопросам военной идеологии нуждается в серьезном обсуждении и критике.
Вопросы военной идеологии, если их грубо расчленить, складываются из двух частей диалектически единого целого: а) это вопросы нашей военной доктрины и б) вопросы воспитания армии в широком смысле этого слова.
Товарищ Сталин выставил тезис — не возводить в культ опыта гражданской войны, покончить с этим культом. Из этого тезиса вытекает очень многое.
1. Современная большая война, которая может быть навязана капиталистическим миром Советскому Союзу, потребует максимального напряжения всех людских сил и материальных средств нашей страны. Эту будущую войну вплоть до последних лет многие командиры Красной Армии представляли себе как сумму чисто маневренных операций, характеризующихся высокой подвижностью, действиями на флангах и в тылу противника, организацией оперативного охвата, обхода и окружения. Такие товарищи исходили из механического перенесения на будущее опыта гражданской войны в СССР, которая, в силу специфических условий (широкие фронты, относительная малочисленность войск, слабость техники, огромная непосредственная роль политических факторов в ходе боев и операций и т.д.), действительно носила почти исключительно маневренный характер.
Из установки на маневренную войну вырастали и основные положения уставов Красной Армии (в частности, ПУ-36 и проект ПУ-39), оперативно-тактические нормы и практика боевой подготовки. Личный состав воспитывался в духе высоких темпов наступления, что фактически вело к пренебрежению огнем противника. Взаимодействие родов войск строилось исходя из расчета на минимальное время артиллерийской подготовки, на легкость преодоления танками оборонительной полосы противника, на возможность изолированных действий танков в глубине неприятельской обороны, в полном отрыве от своей пехоты.
Теория и практика прорыва укрепленных районов, а также действий в позиционных условиях, в войсках и военных академиях почти не отрабатывались. Культивировалось преувеличенное, неверное представление о боевых возможностях пехоты и конницы, особенно, в наступлении, что приводило к игнорированию артиллерии (метод «ускоренной атаки»), минометов и других средств боевой техники.
Такие взгляды и навыки безоговорочно царили в Красной Армии вплоть до 1938 г. В дальнейшем мы получили некоторый опыт войны в Испании, имели боевые действия на озере Хасан и на реке Халхин-Гол, которые частично показали силу современной обороны, продемонстрировали на ряде примеров действительные условия использования родов войск и роль техники, особенно артиллерии. Особенно это ярко сказалось на реке Халхин-Гол. Этот опыт нашел лишь слабое отражение в боевой подготовке Красной Армии и в новых проектах уставов (отмена танков ДД, снижение уставных норм темпов наступления, удлинение времени артиллерийской подготовки и т.д.). Несколько большее внимание стали уделять и действиям в позиционных условиях. Однако некоторые товарищи, забывая об ограниченном характере и сравнительно небольших масштабах нового опыта, ударились в противоположную крайность, рассматривая будущую войну как исключительно позиционную.
События в Западной Белоруссии и Западной Украине вновь вызвали усиление теории примата маневренных действий, а быстрый разгром Польши германской армией, явившийся результатом суммы различных военных, политических и экономических причин, способствовал росту подобных настроений.
2. Война с Финляндией была первым после гражданской войны 1918—20 гг. боевым столкновением, в котором наша еще молодая и по существу необстрелянная армия, столкнулась с современными средствами и условиями ведения операции и позиционного боя.
В ходе войны Красная Армия доказала свою преданность Родине, советскому народу и партии, проявила высокую боеспособность. Она победила не только белофиннов, но и их учителей из армий передовых стран капиталистической Европы. Но война с Финляндией в то же время показала, что наша Красная Армия не была еще до этого вполне современной армией. Наш командный состав не учитывал всей специфики боя и операций в условиях высокого насыщения обеих сторон техникой, а также не был подготовлен к прорыву укрепленных районов, и к боям в позиционных условиях. Наша армия была слабо натренирована в боевых действиях зимой. Только теперь, получив опыт войны в Финляндии, Красная Армия становится на рельсы современной армии, как это убедительно доказал нам товарищ Сталин.