Что еще можно добавить? Валера делился своими планами на будущее. После расставания с англичанами он собирался на соло-восхождение по северной стене Хана. А более далеким планом стоял траверс п. Ком. Академии — п. Коммунизма. Это примерно тоже, что Победа-Хан, только на Памире. А что еще он не успел? Трудно представить.
Что мы можем оставить в память о тех, кого с нами уже нет? Тем более в горах. Перевал, или вершину.
Несколько слов о перевале. Эта седловина с ледника Дружба проходилась радиально альпинистами несколько раз. Впервые при первовосхождении на п. Дружба. И имела у альпинистов условное название — перевал Дружба. С ледника Дружба перевал прост — снежно-ледовый склон с несколькими бергшрундами и карнизами, по туристской классификации на уровне 2Б. Основная сложность перевала — со стороны ледника Тугбельчи, в Китае.
Огромный карниз на восток, весь заросший сосульками. В течение часа ищем место возможного прохождения карниза. Нашли несколько выше и севернее перевального плато, в этом месте карниз обрывался метра на четыре. И дальше можно было выйти на слабо выраженный скально-ледовый контрфорс, ведущий в широкий ледовый кулуар. Веревки, ледобуры, потом плато, обрывающееся во все стороны. Разведка, поиск прохода. Вариант найден — с осыпной седловины на краю плато — вниз по длинному скально-ледовому кулуару, снова веревки. Далее попадаем в рантклюфт ледника, из которого следует выбраться по короткой отвесной стенке в ледопад, и потом еще какое-то время распутывать несложный ледопад. Перевал насыщен техническими элементами, и в результате имеет высшую категорию в горном туризме — 3Б. На правах первопроходцев даем ему имя Валеры.
Снова возвращаюсь к 1993 году. Нам в чем-то повезло. После первой части маршрута мы вышли в МАЛ на Звездочке для отдыха и пополнения наших запасов из заброски. Начался снегопад. 72 часа. Непрерывно. Каждое утро мы откапывали палатки, занесенные снегом минимум на полметра. А кто-то сидел на верху. Где-то на склонах Важи был Ю. Бородкин со своей командой, занимавшийся в очередной раз обработкой склонов Победы для клиентов. На западном седле Хана сидело уж и вовсе много народа. И начались трагедии. На седле Хана выпало столько снега, что сошел оползень на пещеры. В тот год там было два яруса пещер, по верхним оползень проехал, а нижние завалил. На верхнем поясе пещер стояла одна палатка, в которой ночевали поляки и гид из Свердловска. Палатку раздавило. Все, кто в ней был, погибли. Четверо. Верхний ярус пещер откопался сам, потом помог откопаться нижним. А через несколько дней обвал с п. Чапаева похоронил Валеру. Мы тогда уже ушли с седла и проходили перевал Высокий. О трагедии узнали уже на Звездочке, когда пришли под перевал Дикий. В это же время на Победе у Бородкина кто-то схватил холодную ночевку. Поучаствовали в спасах, вытаптывая площадку в снегу для вертолета. Прилетел похудевший и почерневший Казбек Валиев. Вертолет забрал пострадавшего. А на леднике Семеновского полным ходом шли работы. Спасательные? Скорее попытка сделать хоть что-то. Обвал был настолько мощным, что масса снега и льда перелетела правый борт ледника и врезалась в ледник, выбив там огромную воронку. Наверно, шансов остаться в живых у тех, кто попал под обвал, не было. В чем-то все похоже на трагедию под пиком Ленина. Только здесь, слава Богу, не было традиционного места ночевок, поэтому погибло меньше людей. И среди них Валера:
Для меня он был лучшим. Как раз таким, кто сделал нечто, что, возможно, больше никто и никогда не повторит. Сколько их уже ушло. Толя Букреев. Володя Башкиров. Валера Хрищатый. Юра Бородкин... Я иногда думаю — может это теперь наши ангелы-хранители, которые оберегают нас на наших маршрутах? Пускай это будет так, и пусть земля им будет пухом. Или те ледники, где многие из них остались. А мы: Мы пока будем ходить. За них, для них и для себя, конечно. Мы помним — и это главное.