— Ну так о чем же вы меня спрашиваете? — удивилась Гита.
Они весело рассмеялись.
— Так я и не добился у вас ответа, — настаивал Рави.
— Вам надо научиться не задавать так много вопросов, — весело ответила Гита. — Остановите свой четырехколесный паланкин, и я выйду. Мне надоело вас веселить.
Рави нравилась эта забавная и непосредственная болтовня девушки. Оглянувшись, он сказал:
— Я боюсь показаться невоспитанным, высадив такую прекрасную Апсару посреди дороги.
— Откуда вы знаете, что я богиня Апсара? Вы, наверное, видели тот спектакль?
— Еще бы, я был активным зрителем, — лукаво ответил Рави.
Гита почувствовала, что ее тянет к этому молодому мужчине какая-то непреодолимая сила, и то обстоятельство, что он видел ее во всей красе танца, очень обрадовало девушку.
— А как ваше имя, молодой господин? — бойко спросила Гита.
«Или она не узнала меня, — думал Рави, — или очень искусно притворяется».
— Зовут меня Рави, и вам, по всей вероятности, это известно.
— Мне все известно. Я — колдунья, Апсара и к тому же цыганка, как вам известно, — ответила Гита, продолжая плести цветистый венок из естественного чувства простоты, доверчивости, легкого женского кокетства и беззаботности, так свойственных юному возрасту.
Рави стало казаться, что Зита действительно его не узнала, что само по себе не удивительно: видела она его мельком, да и то в каком-то странном, скованном состоянии. Но полностью он не был уверен ни в чем. Его мучили сомнения.
Несмотря на то, что эта юная особа снова все запутала, Рави был в восторге. Эта легкая, приятная игра, присутствие необычайно обаятельной девушки, колдуньи, возбудили в нем непонятные, спавшие до сего времени чувства.
У Рави было такое состояние, как будто он во сне, или наоборот: раньше спал, а теперь только проснулся. К счастью, дорога в это полуденное время не была загружена так, как в «часы пик», и Рави легко вел машину, иногда отрывая взор от дороги.
Его, как магнитом, тянуло к «Зите», и он то оборачивался к ней, смеясь, то любовался ее отражением в зеркале.
«Зита — это сама жизнь, ее свободное и неудержимое проявление в самых ослепительных красках. Она истинная дочь Индии, она богиня», — восхищался он про себя.
Он легко обгонял велорикш и скутеры — мотоциклы с кабинками, везущие всевозможную поклажу: чемоданы, тюки, корзины, видимо, с железнодорожного вокзала «Виктория».
Волосатые сикхи весело приветствовали Гиту и Рави, помахивая смуглыми руками.
— Вам надо было быть сикхом, — сказала Гита, — вы не были бы таким строгим и важным!
— Зачем же сикхом?! — полушутя воскликнул Рави. — Может быть, мне лучше бы стать членом секты дигамбаров-джайнов, и ходить голым, в «одежде пространства»?
— Но одеваться в «пространство» можно и поверх одежды, — парировала Гита.
— Но, наверное, мне не суждено быть ни тем, ни другим, — продолжал Рави. — А вы знаете о том, что сикхи, разъезжая на велосипедах, сушат свои волосы. По предписанию своей религии они никогда не должны ни бриться, ни стричься, — пояснил он.
— И правильно делают! Это экономно. А вы зачем стрижетесь, вы что, англичанин? — лукаво и язвительно спросила Гита.
— Во-первых, потому, что я не сикх, а во-вторых, я вовсе не англоман. И если на мне европейский пиджак, это еще ничего не значит, — улыбаясь отвечал Рави.
— Да-да, гуру и философ, но встречают-то по одежке!
— Конечно, конечно! Но провожают, моя молодая госпожа, все-таки по уму, — шутливо заключил доктор.
— Ну вот и договорились! — обрадовалась Гита. — Мне нравится, что мы с вами вдвоем, потому что, как говорится, ум — хорошо, а два — лучше!
И они весело и беззаботно рассмеялись.
«Кажется, все идет на лад», — пронеслось в голове Рави, и в его груди, мягко, как рыбка в аквариуме, зашевелилось нежное ощущение радости.
— Вот мы и дома! — сказал Рави, остановив машину у небольшого старинного особняка в стиле древней индийской архитектуры.
— Итак, я не задаю больше вопросов, а приглашаю вас посетить моих родителей, — с этими словами он вышел из машины, открыл тяжелые ворота и, поспешно вернувшись в машину, въехал во двор.
Гита, как зачарованная, смотрела на красивый особняк, на чистые садовые дорожки, на ухоженные цветники и густые развесистые деревья.
— Это дом моих родителей, — весело сообщил Рави и помог Гите выйти из машины.
Они вошли в холл. Слуга почтительно поприветствовал их и доложил, что господин Чаудхури и госпожа Алака скоро должны прийти.
— Хорошо! Мы поднимемся наверх, а ты принеси нам чего-нибудь прохладительного и, разумеется, фруктов, — распорядился молодой хозяин.