— Вам надо отдохнуть, — нерешительно и робко сказала девушка.
— Как ты сказала? Отдохнуть? С чего это? — ерепенился он.
— Вам нужно идти домой! — более уверенно сказала Зита.
— А у меня нет дома и никогда не было! Но я все-таки жил где-то? — спросил он сам у себя.
— Конечно, вот и пойдемте, — подхватила она.
— А куда? Ты знаешь? — еле шевелил языком Рака.
— Знаю, пойдемте!
— Интересно, она знает, где я живу, а я не знаю, где живу! Ты правда знаешь, где я живу? Не обманываешь меня? — куражился артист.
— Нет, нет, нет! Пойдемте! — заверила его Зита.
— Ну тогда сейчас проверим, что ты называешь мои домом. Никогда его не было у меня, никогда!
Наконец Зита с трудом дотащила Раку до его лачуги.
— Здесь? Это он, да? — рассмеялся он. — Она называет это, вот это, домом! Да разве это дом? А ну, давай, заходи сюда! — пригласил он свою спутницу.
Они вошли.
— Это все, вот все это, эта дыра называется домом? Так, что ли?! — и пьяный артист неверным жестом руки обвел темные пустые стены своего жилища. Потом, пнув ногой стул и стол, он закричал: — Эту лежанку, эту печь и это окно ты называешь домом? Весело, да? — Он тяжело опустился на топчан, закрыл лицо руками и заговорил совершенно другим тоном. Раздражение, грубость, презрительная ирония — все исчезло.
— У других есть близкие люди, друзья, а у меня их нет. Нет у меня никого: ни матери, ни отца, ни брата, ни сестры, ни друга, ни товарища — никого! — И из его пьяных, мутных глаз потекли слезы. — Безотцовщиной меня называли. И точно, потому что улица меня родила и вырастила. Здесь мне, значит, и умирать придется. В переулке, в котором родился, среди бродяг и нищих!
Зита, затаив дыхание, слушала Раку, и слезы затуманили ее прекрасные глаза. Она очень сочувствовала этому несчастному пьяному парню, в сущности, золотой души человеку. Она его понимала, ибо знала, что сирота, словно дерево при дороге… Она не прерывала Раку.
«Пусть выговорится, пусть поплачет, может, легче будет», — думала она.
— Где жил, там и умру, когда придет время. В этой вот конуре или на улице найдут мое холодное тело! — слезно причитал Рака словами, заимствованными из какой-то сентиментальной пьесы. Он зарыдал и упал на свою «лежанку». — Выбросят на свалку! Конец представления! Гасите свет! — добавил он протяжным жалобным голосом и умолк.
— Кто это сказал, что у вас никого нет? — пыталась успокоить его Зита. Помолчав, она спросила: — Рака, может, перестанете пить?
— Перестать-то, конечно, не так уж трудно, только не все ли равно тебе, пью я или нет?
— А если мне не все равно?
Рака закрыл глаза. Зита, подумав, что он засыпает, взяла маленькую подушку и попыталась подложить ему под голову.
— Эй! Ты что делаешь? — вдруг всполошился он, уставившись на девушку ошалевшими глазами.
Она, ничего не отвечая, нежно смотрела на Раку. И он, успокоившись, быстро заснул.
— Нет, детка, что-то не помогает мне это лекарство, — со вздохом сказала Индира, обращаясь к Гите.
— Конечно, сразу не помогает, зато потом. Если будете принимать без перерыва, станет действовать. Так и господин Рави сказал: «Оно поднимет бабушку».
Гита, опустившись на колени перед постелью старушки, поднесла к ее губам чашку с лекарством.
— Ну, один глоток… второй… умница! — и Гита весело рассмеялась.
— Ах! — вздохнула Индира. — Вот когда ты была маленькой, уговорить тебя, чтобы ты выпила лекарство, было куда труднее!
— Она это умеет, — вмешался Пепло, который тоже подошел к постели бабушки с теннисной ракеткой в левой руке, — кого надо уговорит, а кого надо и поругает!
— О…о! Что-то ты стал рассуждать, совсем как большой! — одобрительно отметила Гита.
— Там тебя один человек ждет. Тот, который денежки всегда носит, — негромко сообщил Пепло и хитро улыбнулся.
— Носит, да не нам, — печально констатировала Индира. — У господина адвоката деньги отбирает твоя тетя и прячет. Деньги твоего отца и твоего деда никогда не достанутся тем, кому они завещаны, — безнадежно закончила она.
— Значит, мое предложение в принципе вас устраивает? — спросил адвокат Гупта, сидя в кресле напротив воспитателей Зиты Бадринатха и Каушальи.
— Я, пожалуй, еще о нем подумаю, — со смехом ответила Каушалья.
— Тогда давайте посоветуемся и с Зитой тоже, — предложил Бадринатх.
— С Зитой? — удивилась Каушалья.
— А я здесь! — объявила Гита, подходя к ним легкой и непринужденной походкой.
— А вот и она сама! — обрадовался Бадринатх.