— Шеф! Шеф! — на два голоса орали индеец и ряженый. — Не гневи хозяйку, не надо! Иначе живыми не отпустит!
— Идиоты! Мракобесы! — ругался охотник. — Какая еще хозяйка, это просто медведица с медвежонком!
Ах во-о-от оно что… В мозгу забрезжила смутная догадка. У местных индейцев есть такая легенда про остров — что на нем живет дух матери-медведицы, прародительницы всех медведей и местных людей. Дама эта весьма строгая и неласковая, так что народ ее не просто побаивается — трясется при одном упоминании. Хм-м-м… А еще вовремя память Золотинки подоспела — не то чтобы с полными объяснениями, но с четким ощущением: это враги. Их надо… что? А…
Их надо бы убить, но если не получится — выследить, подслушать и желательно напугать. Так, чтобы при одном воспоминании до туалета добежать не успевали.
Выследить, напугать… нет, выследить я попытаюсь, конечно, но из медведя контрразведчик так себе. Ступать бесшумно зверь умеет, но куда девать харизму? Не за всякий куст ведь спрячешь обаяние такого размера. Мне пока ни фига не понятно, кто вообще эти люди и почему они враги, но Золотинке я верю. По-хорошему вернуться бы в берлогу и спросить Айвена, но некогда, и радует по-прежнему только одно: сидит тихо, наружу не лезет. Кто кого в пещере охраняет, папа дочку в медвежьей шкурке или наоборот, я не знаю, но какая ж разница? Пусть сидят.
А я… ну, не шугану, так хоть подслушаю, о чем супостаты между собой говорят. Глядишь, обстановка прояснится. А там разберемся, за какое место их пугать покрепче. Нефиг шляться по моему лесу с огнестрелом и нехорошими намерениями! У меня тут ребенок! И муж.
— Да вы рехнулись, уроды, со своими дикарскими байками, — ругань белого человека была слышна на весь лес, даже особенно близко подкрадываться не пришлось. — Придурки! Я нарочно пуганул медвежонка у логова, чтобы выскочила его мамаша, выстрел в лоб — и можно было бы обыскать берлогу, наверняка нашли бы труп Агренева и убедились, что он мертв!
— Шеф, вы же видели его рубашку на кусте, окровавленную и драную, и следы на песке, как зверь его волок, — чуть задыхаясь, втолковывал ругачему гаду индеец. — Хозяйка взяла его тело себе, и хорошо, возможно, ей хватит его крови, чтобы насытить свой гнев. Зачем дразнить духа?
— Скоты! Недоумки! — В холодном голосе стрелка звучала настоящая ярость. — Ничего нельзя поручить. Я уже почти добился, чтобы Агренев подписал купчую на участок, а вы все просрали! Как он вообще попал на остров? Его не должно было тут быть! Это кто-то из вас, недоумков, спьяну распустил язык и навел?! Где эти подонки, что должны были охранять бабу с девчонкой? Где сами пленницы?!
Та-ак. Чем дальше, тем страшнее, как говорится. И кое-что начинает проясняться. Но мало информации, мало! А ироды эти подуспокоились немного и разговаривают все тише, звериный слух мне в помощь, конечно, но желательно все же подобраться поближе. Эх… толстая медведица — красивая медведица. Здоровая, ибо сытая, и приспособленная к выживанию в дикой природе. Но большая попа в деле маскировки по кустам — вот прямо крайне неудобно.
И беспокойно… уходим все дальше от пещеры. Как-то там мои семействы?
Глава 14
Ничего, как-то справилась. С маскировкой, в смысле. Кралась следом, внимательно слушала ругань главного с ружьем, вялые оправдания его помощников и пыталась выстроить в голове целую картинку. Не совсем получалось, конечно, но общее направление, как мне казалось, я угадала правильно.
Этот хмырь огнестрельный — он заказал похищение Золотинки с дочерью, чтобы шантажировать Айвена и заставить его что-то сделать. Что — пока не имеет значения. И он почти добился своего.
Здесь, на острове, пленниц прятали под присмотром двух или трех — я пока не поняла — наемников- отморозков, согласных за деньги на грязное дело. Их задача была сохранить «бабу с приплодом» в целости и сохранности, а белый господин, настоящий заказчик похищения, на большой земле делал вид, что он посредник между Айвеном и преступниками. И вел переговоры, «сочувствуя» бедному мужчине, у которого украли семью. Уговаривал продать от греха этот участок, не задаром же, за деньги, и хорошие, мол, он постарается и сделает все, что в его силах, чтобы женщина и девочка не пострадали и господин Агренев не остался без гроша в кармане — ему же семью кормить.