— Извини… — все еще улыбаясь, ответила подруга и, раскрыв зонтик, сошла со ступенек крыльца.
Сильнейший порыв ветра едва не вырвал аксессуар из рук подруги.
— Ёбушки-воробушки! — в сердцах воскликнула та, глядя на выгнутые в обратную сторону спицы своего зонта. — Я же его только вчера купила, блин! Чего ржешь…?
В здании школы. Несколько минут спустя.
— Такие дела… — произнес я, когда мы со Стёшей, потрепанные, взъерошенные и слегка промокшие, раздевшись и переобувшись в «сменку», стояли на первом этаже перед ростовым зеркалом в компании других школьников, пытаясь привести себя в человеческий вид.
— У тебя сейчас что? — поинтересовалась подруга, расчесывая волосы.
— Физ-ра. — ответил ей, занимаясь тем же самым.
— А разве ты не освобождена? — удивилась Стёша.
— Освобождена. — согласился я. — Но теперь мне нельзя прогуливать ни единый урок. Даже несчастную физ-ру. Короче, просто посижу там.
Подруга не спросила почему. Ну а я не стал уточнять.
— Ясно… — сказала подруга, закончив с волосами и подкрашивая теперь губы, а затем продолжила. — Слушай, Златка, мне нужна твоя помощь с «химией». Очень! Сможешь зайти сегодня вечерком ко мне? Или…может, я к тебе?
— Без б! Мне пофигу, Стёш, хочешь, ко мне приходи, хочешь, я приду. Если меня не унесет ветром… — ответил ей, а затем поморщился, будто бы от зубной боли.
Мимо нас промчалась небольшая стайка школьниц, чего-то там негромко обсуждающих, причем исключительно при помощи мата и жаргонизмов (учителей рядом не было).
Мне вспомнилась собственная речь и…от жаргонизмов, не говоря уже о матерных словечках, необходимо избавляться! Мне нужна только «чистая» речь!
Из памяти внезапно всплыл вопрос папаши: «Ты посещаешь курсы ораторского мастерства?».
Курсы ораторского мастерства. Вот это еще одно, что обязательно мне нужно! — решил я, а затем мысли поскакали в другую «степь».
Мне вспомнилось то, о чем поведала одноклассница. Стоит ли рассказать об этом Стёше сейчас, когда ничего конкретного еще неизвестно?
Я «залип», глядя в зеркало.
Зеркало…
Мысли мои снова перескочили на другую тему.
Мой деловой стиль должен быть не таким. — решил я. — Не вульгарным и шлюховатым, разумеется, ибо подобное — не моя тема, однако и не такой, как сейчас. А сейчас моя Злата выглядит как «правильная»…секретарша. Именно так, да. Маман, будучи профессиональным секретарем, умышленно или же нет, но проецирует «секретарский» образ и на свою дочь. А разве я хочу, чтобы моя Злата казалась (не говоря уже про бытие!) таковой?
Этот момент тоже нужно будет как следует продумать, а затем сменить «лук» на правильный, ибо в подобных материях мелочей нет…даже в стенах школы. Благо, что для меня теперь действуют отличные скидки на шмотки.
— Злат? — Стёша меня слегка ущипнула, выводя из прострации.
Очнувшись, взял подругу за руку, потащив в угол, в котором сейчас наблюдалось менее всего школяров. Стёша не сопротивлялась, только удивленно спросила, когда мы пришли.
— Злат, что-то случилось?
Я встал на мыски и зашептал подруге на ухо.
— Галка Скворцова, знаешь такую? Она из одиннадцатого «А».
На секунду задумавшись, Стёша кивнула, знает, мол.
— Ты же помнишь мою одноклассницу…? Ну, ту, которая предупредила о подставе с телефоном. — продолжил шептать я.
Стёша кивнула вновь.
— Так вот, она мне тут недавно поведала о том, что этой Скворцовой жуть как не понравилось то…
Я замолк, подбирая слова, однако…
— Я в курсе, Злат! Эта курица уже давно пытается с Марком «замутить»! — заявила раздраженная Стёша.
— Стёш, она тебе какое-то реальное запад… — я замолк, ударив себя по губам, с которых было готово сорваться то, от чего уже решил избавиться.
Стёша вопросительно подняла бровь.
— Короче, она что-то очень нехорошее задумала против тебя. Мила еще пока не знает, что именно, но обещала выяснить и рассказать. — продолжил шептать я. — Судя по ее словам, Скворцова эта совсем безбашенная тварь, так что с нее станется нанять каких-нибудь отморозков, например, чтобы они тебя избили. Носи с собой всегда перцовый баллончик, пожалуйста!
Мне вдруг вспомнилось, что и со мной некие старшеклассники желают свести счеты, а значит…
Пожалуй, баллончик я и в школу носить буду, на всякий случай. Чревато, конечно, но…
— И не с какими… — хотел было сказать «стремными „персонажами“», но сдержался, — странными личностями не связывайся, пожалуйста. Ладно?
— Л-ладно.
Стёша, как я уже успел убедиться, не из робкого десятка, однако мои слова восприняла совершенно серьезно. Видимо, тоже что-то нехорошее слышала об этой Скворцовой.
— Не парься! Ничего она мне не сделает! — Стёша вдруг улыбнулась, добавив. — Но твоя забота…как всегда… Короче, Златка, ты топчик!
Она чмокнула меня в щеку.
— О! У нас здесь телки сосутся! — заржал один из мимо проходящих школяров.
Я обернулся на него. Санников. Стёша же взглянула на этого моего одноклассника, словно на кучу навоза, продемонстрировав затем средний палец, а в следующий миг уже забыла о его существовании, отвернувшись. Причем этот акт презрения был исполнен подругой так ловко, что одноклассник, явно собираясь сказать еще что-то, прикусил язык и, покраснев, побрел в сторону лестницы, постоянно озираясь и злобно зыркая то на меня, то на мою подругу.
Позже. Второй урок, «Физкультура».
— Зла-а-ат…
Из медитативного состояния, в котором я находился, наблюдая за вполне обыденной для школяров игрой в «вышибалы», меня вывел голос «физрука», которая уселась на скамейку рядом со мной.
— … вернись в наш мир, пожалуйста!
Учитель, потрепав меня по коленке, улыбнулась.
Нормальная тетка, вернее, молодая совсем девчонка, наверное, только-только выпустилась из ВУЗа. И ко мне, как успел заметить, относится неплохо. Она либо еще не успела заработать «профдеформацию» и поэтому особенно не разделяет солидарность педсостава в отношении моей персоны, либо же (и, скорее всего!) этот самый школьный педсостав ей глубоко «параллелен», и она не мнит себя его частью.
— Вообще-то, некоторое время назад уже вернулась. — обернувшись к ней, ответил я, добавив затем. — В наш мир, я имею в виду.
— А-а-а… — «зависла» учитель, после чего произнесла. — Злат, ты зачем-то понадобилась школьному психологу. Вот прямо сейчас.
— Ну, раз понадобилась… — ответил ей, вставая с лавки. — А в какой кабинет идти?
— В четыреста первый.
В раздевалке.
Когда я зашел в раздевалку, дабы переодеться из спортивной формы в обычную, там, по причине отсутствия у них «спортивки», уже торчали две мои одноклассницы. И Ника Ладова — одна из этой парочки. При моем появлении, обе девицы, активно что-то обсуждавшие еще мгновение назад, моментально замолкли, сначала недобро поглядев на меня, а затем сделав вид (явно беря пример с учителей), будто бы меня в помещении нет.
И вообще, нет.
Наш класс, в общем, прекрасно осведомлен о природе «несчастного случая», в результате которого «классная» отправилась на биржу труда. Проблема состоит в том, что многие одноклассники, да и не только, ее очень любили, не знаю, правда, за что. Любили и сочувствовали, несмотря даже на то, что она оказалась чуть ли не главной злодейкой произошедшей драмы. И это нормально для русского человека, ибо и сам, бывало, невольно, хотя и ненадолго, проникался сочувствием (и это уже во взрослом возрасте!) к гражданам злодеям, пострадавшим вполне себе за дело. А тут подростки и любимая ими классная руководительница…